Власть и масть. Евгений Сухов

тому, что не вам явилось видение короля Фридриха?

      Губы аббата дрогнули. Замечание угодило на благодатную почву. А вот поперли и всходы: отвислые щеки аббата налились пунцовым румянцем, подбородок обиженно задергался, того и гляди из глаз-бусинок покатятся слезы:

      – Напрасно вы меня обижаете, маркиз. А только прежде, чем передавать копье королю, его нужно испытать.

      – Мало, выходит, испытаний. – К своему немалому удивлению, маркиз вдруг поймал себя на том, что пропитался к монаху Григорию доверием, став едва ли не самым горячим его сторонником. – А как же разбитые сарацины? Мы стали побеждать в тот самый момент, когда у нас появилось копье.

      Сдаваться аббат не собирался.

      – Эта могла быть случайность.

      – Случайность может происходить один раз. Если это случается больше двух, то это уже закономерность.

      – Я выражаю не только свое мнение, – строго заметил аббат, – так думают большинство монахов, и среди рыцарей имеются мои сторонники.

      Аббат Андре был назойлив, как осенняя муха, просто так от него не избавиться. Маркиз нахмурился:

      – И что же вы предлагаете?

      Аббат чуток приподнял подбородок, кажется, он сумел убедить маркиза в своей искренности.

      – Он должен пройти испытание божьим судом.

      – Хорошо, пусть будет по-вашему, – отмахнулся маркиз, – но что-то мне подсказывает, что он справится и с этим испытанием.

* * *

      Спать монах Григорий лег далеко за полночь, а все божья служба! Четыре отпевания кряду, и еще столько же крестин, а тут один из французских баронов надумал жениться, и его, уже было отправившегося спать, перехватил оруженосец и слезно просил узаконить свадебный обряд.

      Невеста была из подлого сословия, какие обычно увязываются за обозом. Поначалу она принадлежала графу Глостеру, а когда тот изрядно подустал от ее прелестей и навязчивости, то с легкостью передал своему вассалу. Что ее отличало от прочих девиц, следовавших в обозе, так это то, что она была молода, необыкновенно хорошенькая, а кроме того, невероятно чистоплотная. Так что не было ничего удивительного в том, что она сумела задурить рыцарю голову.

      Вернувшись в обитель, Григорий долго ворочался на жестком ложе, пытаясь отыскать наиболее удобное положение для сна, а потом, перекрестившись на животворящий крест, уснул сном праведника.

      В эту ночь ему приснился король Фридрих Барбаросса. Как и в прошлый раз, он явился к нему в латах и сжимая в руках тяжелый меч.

      Внутри аббата все съежилось от дурного предчувствия. Сердце на миг прекратилось биться, как будто кто-то ухватил его в железную ладонь. В этот раз король выглядел необыкновенно суровым, и только когда он заговорил, от прежней сердитости не осталось и следа.

      – Тебе предстоит еще одно тяжелое испытание, – проговорил король.

      Упав на колени перед его величеством, Григорий произнес:

      – Я все выдержу, если это нужно провидению. Что я должен делать, ваше величество?

      – То, что и следует. Не все верят в то, что