Циклогексан (сборник). Александр Громов

Ты мне эти штучки брось! Она несколько мужеподобна, это во-первых. А во-вторых, какая кому радость от ее ума? Женщине нужна мудрость, а совсем не ум. На свете сколько угодно умных стерв, а вот мудрые стервами не бывают…

      Ссоры не получилось. Какой женщине приятно расписаться в отсутствии у нее мудрости?

      – Ладно уж, теоретик. Может, хоть картошку к ужину почистишь, раз уж все равно бездельничаешь?

      – Иду.

      И за чисткой картошки вдруг понимаю: могу двигаться дальше.

      Какая еще минута на размышление, зачем она? Чтобы исчезнуть, нам хватило бы и доли секунды, а чтобы уйти с комфортом, забрав технику и договорившись о новой точке рандеву, – секунд пяти, да и того много. Так что мы не торопились. Балыкин даже осведомился с прищуром, кто это забыл следить за периметром.

      Отвечать ему не стали.

      Уходили врассыпную. Я скользнул в Степь – знакомый мир, отличающийся двумя полезными качествами: хорошим обзором во все стороны и малолюдностью. Если заниматься только кочевым скотоводством, то большой плотности населения ждать не приходится, а туземцы только скотоводством и занимались. Может, тысячу лет, а может, и двадцать тысяч. Жизнь кочевника – чем не жизнь? Перегоняй скот, жуй вареную баранину, пей кумыс, пой в седле заунывные, как сама степь, песни, а если голод – собери дюжину молодцов и отбей стадо у соседей. Свобода!

      Мне только и надо было, что пройти пешком около километра, после чего вернуться в Малину. Направление я знал. Солнце стояло высоко и припекало порядочно, а трава под ногами была прошлогодняя – сухое бурое мочало. Так в любой степи, хоть в этой, хоть в земной, начинается весна – снег напрочь стаивает за считаные дни, его уже нет, и скоро, очень скоро попрет молодая трава, коврами лягут цветы, и уже сейчас тепло так, что любой северянин не постеснялся бы сравнить эту раннюю весну с северным летом к невыгоде последнего…

      Довольно сильный, но теплый ветер дул мне в лицо, норовя запорошить глаза пылью и травяной крошкой. Подскакивая, как мячи, катились сухие шары перекати-поля. В ушах завывало. Из-за ветра я не сразу услышал стук копыт за спиной, но оглядываться время от времени не позабыл – и очень хорошо сделал.

      На меня галопом мчался всадник.

      Расстояние было еще велико – сотни полторы шагов, а то и больше. Поняв, что обнаружен, всадник перевел коня на шаг. Неизвестно для чего я вынул пистолет и помахал им над головой. Понял ли всадник, что я вооружен, – не знаю, но во всяком случае он понял, что я его не боюсь. Тогда он привстал в стременах и начал раскручивать что-то над головой.

      Вж-ж-ж… чпок! Небольшой округлый камень сердито прожужжал мимо моего уха и выбил из сухой травы фонтанчик пыли. Праща! А я-то ожидал лука или сабли!

      Всадник вновь завертел ремнем над головой. Во время этого занятия с него слетела шапочка, и роскошные черные волосы рассыпались по плечам. Вон оно что. Женщина!

      – Александр Дюма-внук, «Дама с каменьями», – пробормотал я, готовый отпрянуть в сторону, как только в мою сторону будет пущен очередной гостинец. – Не хватало еще призрака Дюма-отца…

      Оп!