Свет дня. Грэм Свифт

день носила с собой эти снимки – муж и его любовница, притиснутые друг к другу в сумочке.

      Если бы я был идиотом, сказал бы Рите: «Знаешь что – поезжай уж, на сегодня все…»

      У нее были не только фотографии – еще дата и номер рейса (так что работу я получил). Когда она мне их сообщала, в ее глазах что-то зажглось. Короткая вспышка, проблеск. Я понял, как она может выглядеть – в свое время такое, наверно, бывало нередко, – когда по ее лицу прокатывается настоящая радость. Ее взгляд у отдела деликатесов: «Ну, и что сегодня?»

      Кажется, я подумал: она выглядит так, будто вот-вот выйдет на свободу.

      Это должно было произойти вечером двадцатого ноября, в понедельник – то есть через три недели. Сначала в Женеву – официально зарегистрироваться как возвращающаяся беженка. Оттуда в Загреб.

      Я задумался о процедуре. Зарегистрироваться. Что, все это было проделано открыто? Что, муж и билет ей показал – как доказательство, как обещание? Или просто сообщил на словах? Это не был, конечно, его билет. Но их могло быть и два – или ни одного.

      Женева. Это могло означать любое место на свете.

      Но все это она, должно быть, прокрутила в голове сама. Иначе почему здесь сидит? Будь тут что-нибудь наверняка, разве пришла бы ко мне опять?

      Я спросил:

      «Вы видели билет?»

      «Она его купила».

      Я посмотрел на нее. Да, есть способы проверить, включено ли то или иное лицо в список пассажиров.

      «Такой рейс существует. В семь тридцать вечера. И я проверила – она в списке. Только она».

      Тоже, значит, детектив. Сыщицкий огонь в глазах. Но он может купить себе билет в любое время. И если ты хочешь сбежать, скрыться, сделать ноги, ты можешь принять кое-какие конспиративные меры. Скажем, купить билет, которым не собираешься воспользоваться.

      Все эти возможности она видела. И все равно чем-то таким светилась. Это происходило, происходило на самом деле. Освобождение? По крайней мере тот или иной вердикт. Вид способной, прилежной студентки в ожидании оценки за проделанную работу. На мгновение я почувствовал себя ее преподавателем.

      Я вспомнил Элен в подростковые годы. Ее ненависть ко мне.

      «А фотографии принесли?»

      «Да».

      Расстегнула сумочку. Домашнее задание, готовое к сдаче на проверку.

      Вынула жесткий конверт, достала фотографии и положила на стол. Наклонилась над ними с таким же заботливым видом, как если бы показывала снимки своих детей.

      «Для идентификации». Что она выбрала? Как мы выбираем? На одной карточке – Боб в вольготной позе. День явно нерабочий. Свободная рубашка с закатанными рукавами, в нагрудном кармане солнечные очки, на плечи накинут пуловер. Едва возникшая улыбка. Обаятельный мужчина лет сорока пяти. Как должен выглядеть гинеколог? Каковы характерные признаки? Он казался худощавым, ладным крикетистом: верный глаз, меткая бита. Лоб завешивает прядь темных волос. Можно вообразить, как он отводит их назад.

      Что говорить в таких случаях? Какие-нибудь пустые слова? Одобрять их выбор мужа? Мне