Млечный путь Зайнаб. Шах-Зада. Том 3. Гаджимурад Гасанов

скалы, с востока, показалась луна. Луна словно вылупилась из чрева озера. Она, круглая, красная, сверкающая, только что родившаяся, загадочно поднималась над озером, оставляя за собой, над свинцовыми водами озера, узкую нить кровавой дорожки, напоминающую пуповину, связывающую ее с роженицей.

      Гостей ждать пришлось недолго. Вдруг из темноты появилась тень человека. Это в свой шатер спешил главный шаман. Главный шаман, сколько не дожидались, появился совсем не с той стороны, с какой его ждали. На нем была надета меховая дубленка мехом наружу. На голове красовался череп волка. В руках – большой бубен.

      Через определенное время, в сопровождении визиря, наиболее влиятельных командиров дружин, окруженный личной охраной, порог святилища главного огня переступил Надыр-шах. Он степенно прошелся в середину шатра, оглянулся. Молитвенно стал перед священным очагом, где горел главный огонь, пробормотал молитву. Нукеры стали по правую и левую руки шаха, помогли сесть на подушки перед священным очагом. Справа от шаха сел визирь, слева, в порядке старшинства, командиры его дружин.

      Помощники главного шамана упали на колени перед Владыкой Вселенной и, пряча глаза от его грозного взгляда, стали отползать к выходу.

      Через определенное время, гремя бубнами, к святилищу огня направился главный шаман, за ним его помощники.

      – Тсс. – Главный шаман, а за ним его помощники перед входом в святилище огня прекратили бить в бубен; он предостерегающе приложил палец к губам. – Тсс, дух воды дремлет.

      В святилище огня все загадочно замерли. Визирь, сидящий по правую руку шаха, слегка вздрогнул, командиры от неожиданности привстали, хватаясь за рукояти мечей.

      Нукеры, вооруженные пиками и саблями, встали по обе стороны порога, другие, преклонив колени, стояли перед святилищем главного огня.

      Командиры сидели, не шевелясь, они напряженно уставились на горящее пламя в священном очаге. Главный шаман собирался заговаривать дух воды. В это время никому нельзя было заговорить или шелохнуться, даже шаху. Каждый шорох предвещал неудачу не только виновнику нарушения тишины, но и всей предстоящей военной кампании. Нарушителя ждала страшная кара со стороны шаха и главного шамана.

      Шахская охрана перед шатром стояла, словно изваяния. Главный шаман с помощниками, неслышно ступая по мягкому ковру, прошелся к главному очагу, месту своего алтаря, и, бормоча непонятные фразы, стал тихонько постукивать косточками пальцев по натянутой коже бубнов. Ему вторили его помощники. По святилищу огня поплыли слегка подрагивающие звуки бубна. Они, как колыбельная музыка, успокаивали, баюкали напряженных перед неизвестностью людей из свиты шаха. Из шатра слышались слегка скребущие по коже и волнующие сердце звуки: «Дзын, дзын, дзын…».

      Под звуки бубна даже пламя священного огня стало гореть ярко, плавно, оно расстилалось по полу, будто его заговаривают.

      Главный шаман закрутился вокруг своей оси, пританцовывая на одной ноге, делая круги, остановился