Белая лошадь – горе не мое (сборник). Наталия Соломко

авторитеты. «Вы полагаете? – спросит он, выслушав. – А вот Макаренко в этом вопросе с вами бы не согласился. Он по этому поводу говорил следующее…» (и можно не сомневаться, что Макаренко это действительно говорил), а то еще процитирует декларацию прав человека или устав средней школы. И бог с ней, с декларацией, но уж с уставом-то – хочешь не хочешь – приходится считаться! Поэтому побаивались Борю учителя. Но не Лола Игнатьевна, которая вообще никого и ничего не боялась.

      – Хорошо, Исаков, – согласилась она. – Если ты настаиваешь, начнем с вопроса: почему вы устроили это безобразие? Я слушаю.

      – Прежде всего не надо спешить с определениями, – сказал Боря. – Безобразия, на наш взгляд, не было. Вернее, было, но не с нашей стороны… – Тут Боря замолк, ожидая возражений.

      По всему было видно, что Бедной Лизе возразить очень хочется: мол, а с чьей же это стороны они были, Боря, и уж не хочешь ли ты сказать нам… Но она не решилась, потому что вот ведь Лола Игнатьевна молчит, не возражает…

      – Продолжай, Исаков, – величественно кивнула та, – я слушаю тебя с неослабевающим интересом.

      – Безобразие было со стороны Ляли Эдуардовны…

      – Боря, не заговаривайся! – не выдержала все-таки Бедная Лиза. По молодости она была склонна к мгновенным и бурным реакциям.

      – Ляля Эдуардовна оскорбила класс. Она обозвала Соколова придурком…

      – Не может быть! – ахнула Бедная Лиза.

      – Что, вот так, ни с того ни с сего, взяла и обозвала? – деловито поинтересовалась Лола Игнатьевна, которая не обладала наивностью молодой учительницы и знала, что в жизни все может быть.

      – То, что человек не приготовил домашнее задание, не дает никому права оскорблять его, – вежливо сказал Боря.

      – А Соколов имел право приходить на урок, не подготовившись? А, Соколов?

      – Ну, не имел… – вздохнул Соколов.

      – Без «ну», Соколов.

      – Ну, без «ну» не имел…

      – Соколов, не паясничай!

      – Ну, не буду…

      Десятый «В» неуверенно засмеялся.

      – Пороть вас надо, – улыбнулась и Лола Игнатьевна. – Ведь если бы сами вы были во всем безупречны, тогда другое дело. А то – рыльце в пушку, а они бьют себя кулаком в грудь: «Ах, нас оскорбили!» Не вынуждайте! Занимайтесь своим делом – учитесь, не так уж много от вас требуется… В общем, так решим: завтра извинитесь перед Лялей Эдуардовной, и будем считать…

      – Простите, – твердо сказал Боря, – но это не выход. Пусть Ляля Эдуардовна извинится перед Соколовым. Иначе мы не будем посещать ее уроки. Мы так решили и просим передать наше решение директору.

      Стало очень тихо. Слышно было, как в соседнем классе стучат мелом по доске, торопливо пишут…

      – Кто это – «мы»? – спросила Лола Игнатьевна раздраженно. – Не слишком ли много ты на себя берешь, Исаков? Выйди из класса и без родителей не появляйся.

      Лола Игнатьевна подождала, когда за изгнанником закроется дверь, и повернулась к оставшимся: – Бунтовать будем?

      Десятый «В» подавленно молчал.

      – На что рассчитываете,