Привязанность. Ринат Валиуллин

до сих пор не знаю, что со мной происходит в этой жизни, я не нахожу себе места.

      – Да, место – это важно. Говорил тебе – ищи мужика с квартирой. Так ты теперь одна живешь?

      – С сыном.

      – Не скучно?

      – Некогда, щенок весь в папашу, тоже все на приключения тянет. Связался с каким-то ультраправым движением, вот и митингуют у НИИ им. Павлова за свободу условных рефлексов. Боюсь я, как бы его туда не забрали. Может, ты с ним поговоришь, Шарик?

      – Посмотрим. Посмотрим что-нибудь вечером?

      – Вечером у меня курсы. Я же на английский записалась.

      – Зачем тебе английский?

      – С инопланетянами общаться.

      – Думаешь, они знают этот масонский язык? Лучше научись показывать зубы, сейчас это важнее. Фрейда читала?

      – Нет, а кто это?

      – Был такой ученый, типа Павлова. Только второй был практиком и все больше с собачками, а этот – теоретик и с людьми. Так вот он до того сублимировал человеческое бытие, что свел его к трем желаниям: секс, еда и сон.

      – Умный ты, Шарик, трудно с тобой.

      – С умными – трудно, с глупыми – скучно. С кем же ты хочешь быть, женщина?

      – С Фрейдом, наверное, хотела бы. Вон как он все упростил: еда, секс, сон – вот оно, счастье, зачем его усложнять.

      – Секса у нас уже не будет, потому что мы теперь друзья, еды нет. Поспим? – логически заключил Шарик.

* * *

      Солнцем выбило окна, орали как сумасшедшие птицы. Я на кухне, в руках у меня бутерброд: жую то, что еще беспокоит, проглатываю то, что уже случилось. Входит кот, неразговорчивый, мартовский. Ему не до смеха: кошек нет, мыши оптические, только еда мышиного цвета, а хотелось, возможно, в горошек или хотя бы в клетку. Мы молча завтракаем, аромат одиночества.

      – Чего ты такой недовольный? Может, соли в еде не хватает?

      – Не соли. Жертвы вот чего не хватает в жизни, если ты хищник. А я в душе своей хищник, – начал вылизывать шерсть на груди.

      – А я, по-твоему, жертва?

      – Да, тебе не хватает хищницы. Так всегда – разведешься, а потом скучаешь, места себе не находишь.

      – Ты-то откуда узнал, что я скучаю? – посмотрел я испытующе на кота.

      – Ты с утра наступил мне на хвост.

      – Что же ты молчал?

      – Из чувства такта.

      – Извини, вышло случайно. Но в целом ты прав.

      – А в частном?

      – Частная жизнь моя не настолько разнообразна, – доел я свой бутерброд и посмотрел на кота.

      Он кинул мне в ответ два своих изумруда.

      – Хочешь поговорить? Валяй! – Ловким прыжком кот забрался мне на колени.

      – Том, ты когда-нибудь убивал?

      – Только мышей, и то заводных, – стащил он со стола кусок сыра.

      – А ты?

      – Я все время пытаюсь убить время, – посмотрел я на кухонные часы, которые тихо показывали, что идут, но до сих пор еще не ушли.

      – За что?

      – За то, что уходит.

      – Значит, ты ему просто не нравишься. Ты действительно хочешь его прикончить?

      – Иногда очень сильно.

      – Подумай,