Шпион. Павел Астахов

вышла из комнаты, прошла на кухню, достала из шкафа бутылку оливкового масла, обошла распятую на полу гостью со стороны головы и присела. Щедро смазала руку маслом и торжественно загремела металлом.

      – Приготовьтесь к операции.

      – Что?!

      Екатерина вытащила из-за спины зубастую ножовку.

      – С рукой прощайтесь, говорю… ну, и глаза лучше закройте…

      И провела ножовкой по батарее.

      Гостья завизжала, и уже в следующее мгновение отбивалась от домработницы обеими, совершенно свободными руками.

      – Да… самый целительный в таких случаях фильм – это «Техасская резня бензопилой»! – рассмеялась Катерина. – Потому что видели его все.

      Список

      Борис Черкасов с утра был не в настроении. Во-первых, после каждого телефонного разговора с Соломиным ему становилось ясно, как много он потерял… и все только потому, что в Кремле в очередной раз поменялась сексуальная ориентация. Во-вторых, вчерашняя четвертинка была не последней, и он добавил еще и получил очередную бессонную ночь, прошедшую в перебранке с женой, уговаривавшей его бросить пить, закодироваться, и сменить работу. И, конечно же, ни того, ни другого Борис делать не собирался. Работа ему даже нравилась, и он все больше чувствовал себя востребованным, а пил… ну пил просто потому что пил. В конце концов, это не бабье дело указывать мужчине, что делать!

      Он вздохнул и потянулся за бутылкой коньяка, которая дежурила в тумбе стола. Он всегда держал ее на пожарный случай. Сейчас был именно тот самый случай, а трубы, как говорится, горели с утра пораньше. Но едва он вытянул бутылку из укрытия, как в дверь постучали, и раздосадованный Борис вернул дежурную бутылку на место.

      – Входите!

      Дверь отворилась, и на пороге возник не так давно появившись в институте и уже совершенно доставший Черкасова своей торговой жилкой коммерсант-издатель Алек Кантарович.

      «Принесла нелегкая», – подумал Борис и кисло кивнул.

      – Входи. Чего тебе?

      Черкасов не считал нужным говорить этому сопляку «вы» и намеренно «тыкал» ему, заодно указывая, где его место в институте. Но главное, теперь, когда он достаточно четко указал Юре Соломину главного «козла в огороде», все еще не посаженный в камеру Кантарович откровенно раздражал его.

      – Здравствуйте, Борис Васильевич.

      – И ты не хворай. Зачем пришел? – повторил раздраженно Черкасов.

      Гость уже видел, что зашел не вовремя, но не отступил.

      – Борис Васильевич, я, наверное, не вовремя. Но у меня короткий вопрос.

      Черкасов высокомерно кивнул.

      – Если короткий, то валяй!

      – Мы поставили в план некоторые новые издания на следующие три квартала.

      – И?

      Черкасов демонстративно уставился на прыщ, выскочивший у Алека на носу и тщательно замазанный маскирующим гримом.

      «Вот баба!»

      Алек смутился; он явно не знал, как отвести этот зубодробящий взор чекистского оптического прицела, и от напряжения даже икнул.

      – Ой! То есть я хотел сказать, что принес вам список. Можно заверить?

      – Список? –