Умереть, чтобы проснуться. Пол Сперри

Я злился.

      Рубцовая ткань закупоривала мочеточник не один раз, а три раза. Все три раза я ложился на операционный стол в Бейкерсфилде, и хирурги испаряли рубцовую ткань лазерным лучом. Боль после операции была так сильна, что приходилось принимать обезболивающие. Я пил таблетки горстями, и когда боль утихала, я продолжал пить их, предвкушая наркотический кайф и анестетический эффект.

      Во время пятой хирургической операции в университетской клинике мне был введен антирубцовый препарат, но недержание мочи было нестерпимым. Я носил подгузники и менял их каждые два-три часа во избежание опрелостей. Жизнь превратилась в мучение, стало трудно работать, тем более что многие сердечные операции затяжные и сложные и иногда продолжаются от пяти до шести часов. Я подвергался риску инфекционного заражения, что в свою очередь вызывало необходимость в применении более сильных антибиотиков и обезболивающих.

      В итоге мой хирург из университетской клиники посоветовал искусственный сфинктер. Это был механический имплантат, который позволял опорожнять мочевой пузырь нажатием кнопки под кожей. Шестая операция состоялась 13 декабря 2010 года.

      Но не прошло двух недель, как стряслось нечто ужасное: вокруг искусственного сфинктера распространилась инфекция, и брюшная полость заполнилась гноем.

      Я сразу же начал пить самые сильные антибиотики, какие мог найти. Я начал с лошадиных доз кефлекса, но когда это лекарство не подействовало, я перешел на ципро – тяжелую артиллерию при инфекциях мочевыводящих путей. Но все было впустую. В ночь перед Рождеством я почувствовал жар и нарастающую тяжесть в животе. Это были симптомы стремительно развивающейся инфекции.

      За дверью послышались шаги вверх по лестнице. В комнату вошла Арпана. Она держала в руках блюдо с разными закусками для меня, но когда она посмотрела на меня, выражение ее лица стало тревожным. Она чуть не выронила тарелку из рук, а потом откинула одеяло и взглянула на мое лицо.

      «Боже мой!» – воскликнула она, доставая градусник. Она встряхнула его и положила мне под язык. Столбик быстро поднялся до сорока с половиной градусов.

      Она сбежала по лестнице вниз и стала звонить в университетскую клинику, где хирурги вставляли мне искусственный сфинктер. Позже я узнал, что когда ее соединили с хирургом и она назвала мою температуру, он велел срочно ехать в больницу.

      До меня доносились обрывки телефонного разговора. Я слышал отчаянный шепот и торопливые фразы, и потом вся семья гурьбой повалила вверх по лестнице.

      Арпана усадила меня на край кровати и помогла одеться, дети в это время стояли рядом и полными страха глазами смотрели, как их плачущая мать пытается одеть отца.

      «Помогите нам!» – сказала она нашим трем детям. Они бережно помогли мне встать и, поддерживая, свели вниз по лестнице на подкашивающихся ногах. За те несколько минут, пока моя жена усаживала меня на переднее кресло своей «БМВ», я совершенно обессилел. Обычно такая лихорадка