Переулок капитана Лухманова. Владислав Крапивин

переругивались рабочие. От гейзера несло теплом, но вокруг уже наросла бугристая наледь. По ней сбега́л кипяток, дымился, растекался в широченную лужу и остывал, но замерзал не сразу. Матвей охнул, представив, какой окружной путь им предстоит. Озеро на полквартала! Он потянул Машу:

      – Давай вон туда! Может, проскочим!

      Слева, в полусотне шагов, кто-то успел проложить мостки – хлипкие досочки на фанерных коробках и перевернутых ведрах.

      – Маша, жми вперед! Если сорвешься, я поймаю!

      – Ага! – храбро отозвалась она.

      Не успел он поймать, балда неуклюжая! Сапожок сорвался с доски, вода хлынула в коротенькое голенище.

      – О-ой!.. – Наверно, здесь, вдали от фонтана, вода была уже ледяная.

      Мак ухватил Машу за бока, рывком поставил на доску, толкнул в рюкзачок:

      – Беги! Вон к тому дому!

      Двухэтажный деревянный дом громоздился над застывшими кустами совсем рядом. Но все же, пока бежали к воротам, ноги успели заледенеть – не только у Маши, но и у Матвея. Он успел зачерпнуть воду меховым ботинком.

      Ворвались в калитку, дернули дверь на старинном крыльце. Полутемные сени сразу дохнули теплом с запахами столетнего дома. Тоже не лето, но можно отдышаться. А потом – на второй этаж, по лестнице с пузатыми столбиками рассохшихся перил… Ключ – в скважину. Обитую стеганым войлоком дверь – на себя! Ух… Загоревшаяся в прихожей лампочка показалась удивительно уютной.

      Мак сдернул с Маши рюкзачок и куртку, толчком усадил ее на скамейку под вешалкой, двумя взмахами стянул сапожки.

      Правая ступня была мокрая. А левая нога – сырая чуть не до колена. Мак испуганно ухватил ее в ладони, размял, но понял, что это бесполезно. Щипком дернул колготочную материю.

      – Вот что, снимай это дело. И повесь вон туда, на батарею. А я устрою горячую воду…

      – Ой, Мак… неудобно…

      – Хочешь помереть от чахотки? Да не стесняйся: никого дома нет…

      То, что не надо стесняться его, Мака, подразумевалось как бы само собой. Они же спаслись от одной беды!

      Он сбросил ботинки и, оставляя мокрые следы, убежал в ванную. Сдернул с гвоздя жестяное корытце, грохнул им об эмалевое дно, пустил из крана тугую струю. Вода была вполне горячая, без скидок на морозы. Корытце отозвалось жаром, паром и гудением. Мак положил над ним, поперек ванны, полку от старого стеллажа, получилась скамья. Он сбегал на кухню, принес тюбик горчицы, выдавил в воду желтого червяка, разболтал. Горячо, но терпимо. Так и надо.

      – Маша, где ты там? Иди сюда!

      – Куда идти? Я заблудилась! Такая квартирища…

      Мак выскочил в прихожую. Маша смущенно топталась на коричневых половицах голыми белыми ногами.

      – Пошли…

      – Ой… – Она слегка заупиралась, видимо машинально.

      Мак взял ее за локти, буквально вдвинул в ванную. Рывком усадил на скамью, развернул. Маша снова ойкнула и вздернула ноги. Мак ухватил их за щиколотки, решительно поставил в корытце, жестяное дно гулко прогнулось.

      – Ай, Мак! Горячо же!

      – Не дрыгайся! Скоро притерпишься…

      – Я сварюсь!

      – Зато