Во имя отца и сына. Светлана Чуфистова

прибрать, и грядки прополоть, и одёжу пошить, и пряжи напрясть…. Ну ничего, справилась.

      Мотя уже спустилась под горку, оставив позади и деревенские огороды, и поскотину, как вдруг услышала голоса.

      – Ой, глядите, бабы, купчиха! – судачили односельчанки у колодца – Расфуфырилась вся, не идёт, а пишет! – звонко засмеялись они.

      Любимое место сбора местных кумушек никогда не пустовало. Замужние и девицы, старые и молодые, повидавшие жизнь во всей красе и не испытавшие лиха вовсе, являлись сюда по большей части для того, чтобы языки почесать, да посплетничать.

      «Что я им, кость в горле что ля? – обиделась на хохотушек Мотя – Чего они меня всё чипляют то?», а вслух сказала:

      – Добрый денёчек, бабоньки.

      – Добрый, добрый – язвительно поприветствовала её, стоявшая с вёдрами в руках Лизовета Емельянова и добавила – Как вы, Матрёна Мотвевна, ни хвораете?

      – Ничего, здоровая с божьей помощью.

      – А муженёк вашенский?

      Мотя глянула на собеседницу пристально.

      – А что это ты, Лизовета, так об муже моём печёшься? – спросила она недовольно.

      – Да вот, узнать приспичило, не окочурился ли ишо с такой-то женой? – продолжила нахально улыбаться Лизка.

      – Как видишь, нет – встала в позу Матрёна – Проживает со мною в согласии – погладила она свой хорошо округлившийся живот. – А ты б, Лизовета, за своим мужем пьяницей лучше доглядывала, а то бегат по всей деревне за кажной юбкой, не равён час кака молодуха приберёт.

      То, что Лексей кабель первостатейный, было известно в починке каждому.

      Побагровев от злости, Лизка бросила на землю свои бадьи.

      – Ах ты, купчиха недоделанна! – кинулась она с кулаками на Мотю – Я тебе щас зенки то повыцарапываю!

      Матрёна успела отпрыгнуть в сторону, а бабы принялись держать взбешённую Лизавету.

      Тут, рядом с ними, возникла Тонька, жена Егоршина, босая и в рубахи навыпуск.

      – Да вы что, соседки, ополаумили чё ля?! – крикнула она, закрыв собою сношенницу – Сколько вы её кусать то будите ишо? А ты, тёть Глаш, куды смотришь? – обратилась она к Глафире Карповой, бабе вроде рассудительной.

      – Да я что, я ни что…. – стала оправдываться пожилая дородная крестьянка.

      Тонька ещё раз глянула на всех сердито.

      – Пошли, Моть, – сказала она решительно – у ключа воды наберём. Ну, их.

      И молодые женщины не спеша отправились к роднику за водою.

      ***

      Будучи простым деревенским парнем, Костя совершенно не боялся города: незнакомых улиц, высоких зданий, диковинных экипажей и разношерстной публики, снующей повсюду.

      Вот и сегодня он вновь был здесь. Разжился кой каким инвентарём в хозяйство. Заехал в банк, отдать деньги, ссуженные на поправку коровника. После чего заглянул в местные лавки и набрал гостинцев всем своим домочадцам. Моте муж купил платье шёлковое, как носили модные барышни, лаковые туфли на каблучке и две атласные ленточки в цвет её зелёных