Гагара (сборник). Надежда Васильева

Автор описывает трогательную любовь юной и чистой девушки. Но вам не дано этого понять! Вы развращенные и жестокие, как этот Эраст, которому она так доверилась, по святой наивности своей!

      Учительница тяжело вздохнула и снова стала читать:

      – «…и два часа показались им мигом. Наконец Лиза вспомнила, что мать ее может об ней беспокоиться. Надлежало расстаться. „Ах, Эраст! – сказала она. – Всегда ли ты будешь любить меня?“ – „Всегда, милая Лиза, всегда!“ – отвечал он. „И ты можешь мне дать в этом клятву?“ – „Могу, любезная Лиза, могу!“ – „Нет! Мне не надобно клятвы. Я верю тебе, Эраст, верю. Ужели ты обманешь бедную Лизу?“»

      – Запросто! – снова раздался чей-то циничный комментарий.

      И Аллушка хлопнула учебником об стол.

      – Бездушные твари! Вы топчете все самое святое! Заплевываете все самое светлое!

      От негодования у нее нервно задергалась мышца под левым глазом. Какое-то время она возбужденно ходила возле учительского стола. Потом схватила книгу и стала искать глазами текст. Но сама читать не стала, вызвала к доске Катьку Федотову. Та закатила глаза под самый лоб, но к доске вышла.

      – Вот отсюда начинай! – сердито ткнула Аллушка в текст пальцем и отошла к окну.

      – «…Мрак вечера питал желания – ни одной звездочки не сияло на небе – никакой луч не мог осветить заблуждения. Эраст чувствует в себе трепет – Лиза также, не зная отчего, не зная, что с нею делается… Ах, Лиза, Лиза! Где ангел-хранитель твой? Где – твоя невинность?» – выводил Катькин блеющий голосок. Она с усердием старалась подражать Алле Ивановне.

      – Словесная порнуха! – шепотом выдал Лёня Туз.

      – Кто это сказал?! Встаньте! – велела Аллушка.

      И снова ее негодующий взгляд забегал по их лицам. Но разве возможно найти иголку в стогу сена?

      – Тарасов! Ты?! – устремилась учительница к Борькиной парте.

      – Почему вы так решили? Потому что все в пол смотрят, а я на вас?

      – Не дерзи! Ты не забыл, с кем разговариваешь?!

      – С вами! Вы спросили – я ответил! Что из того?

      – Наглец! Ты дома так отцу своему отвечай!

      – А вы мне отцом не тычьте! Дети за родителей не в ответе!

      И неизвестно, чем бы закончилась эта перепалка, но тут раздался спасительный звонок. Аллушка с явным облегчением стала быстро записывать на доске домашнее задание. Потом, развернувшись к классу, мрачно изрекла:

      – Прочтете и узнаете, чем все это… обычно заканчивается.

      Илона прочла. Но особых чувств история бедной Лизы у нее не вызвала. Как-то уж больно сентиментально, а потому верится с трудом. И зачем Алла Ивановна стала это читать в классе? Лучше бы на дом задала, а потом уж обсуждали на уроке. Не такой уж у нее актерский дар, чтобы подражать голосу юной особы из прошлых веков. И все эти слащавые эмоции в мясорубке Аллушкиных ругательств превратились в совершенно безвкусный винегрет!

      Люба Прохина, самая, пожалуй, начитанная девчонка в их классе, утверждала, что многие хлесткие выражения Аллушка придумывает сама. Мол, у нее, как у носителя языка и учителя словесности, на этот счет редкое природное