Гваделорка. Владислав Крапивин

к Жюлю Верну, и Ваня с удовольствием сунул карточку в карман. Так и ходил с ней… А теперь вытащил.

      – Смотри. Хочешь такую?

      – У-у-у!.. – Тростик весь прямо засветился. – А ты… тебе не жалко?

      – Немножко жалко, – сказал Ваня, чтобы добавить ценности подарку. – Но это ничего. Тебе нужнее.

      Тростик не стал отказываться. Взял карточку на ладонь, бормотнул «спасибо» и уперся в нее коричневыми глазами-пуговицами.

      Ваня придвинулся к Лорке, шепнул:

      – А Лика, она кто? Его сестра?

      – Нет… но почти. Она его отыскала в прошлом году… Я потом расскажу.

      2

      История знакомства Лики и Тростика выглядит так.

      Началось с того, что год назад Анжелика Сазонова поспорила с учителем рисования – из-за отраженного солнечного луча на звездном глобусе.

      Глобус был блестящий, лимонный, размером с маленький арбуз. Расчерченный тонкой градусной сеткой, усыпанный черными веснушками звездных отметин и мелкими надписями (Лика специально подходила вплотную, чтобы разглядеть). Его оплетали никелированные кольца и дуги. А держался этот симпатичный шарик на лакированной подставке с четырьмя точеными столбиками.

      Герман Ильич поведал шестиклассникам, что глобус был подарен ему в давние времена дядюшкой, штурманом дальнего плавания.

      – В ту пору он был заключен в обшарпанный деревянный ящик…

      – Дядюшка? – сказал Тимофей Бруклин.

      – Глобус, – оч-чень терпеливо уточнил Ильич. – Мне ящик не понравился, и я смастерил вот эту подставку. Сам вытачивал в школьной мастерской ножки на токарном станке…

      – Вы умеете? – простодушно удивилась Иринка Иванова (она нравилась Лике, потому что всегда говорила, что думала).

      – Естественно. Художник с детских лет должен владеть не только кистью и карандашом…

      Герман Ильич был не просто учитель рисования, а именно художник. И в душе, и снаружи. Его крупную, плотно посаженную на плечи голову окутывала курчавая, очень светлая (почти седая) шевелюра. На орлином носу косо сидели (и часто срывались) старомодные очки. Маленькие черные глаза всегда блестели – видимо, от вдохновения. Вместо пиджака Ильич носил широкую, как колокол, вельветовую куртку. Его движения были порывистыми, характер – неровным. Впрочем, во всех случаях жизни Германа Ильича не покидала учтивость. К ученикам он обращался на «вы».

      – Выглядит как старинный! – похвалил глобус Иринкин брат-близнец Стасик. – Будто с «Санты-Марии».

      – Нет, это, разумеется, не древность. Такие глобусы есть на судах и сейчас. Хотя, скорей всего, просто по традиции. В нынешний век спутниковой навигации это уже анахронизм…

      – Чего-чего? – переспросил Тимофей Бруклин.

      – Повторяю для… любителей простоты: устаревший прибор.

      Герман Ильич предложил «уважаемым коллегам» изобразить глобус в своих альбомах. С натуры.

      – Удачные работы могут положительно сказаться на ваших годовых оценках.

      Большинству эти оценки были по фигу. Поставят «зачет» – ну и ладно. Однако почему бы