Электрическое тело пою! (сборник). Рэй Брэдбери

ли там многие годы назад «Разграбление Рима». Или «Падение Трои». Затем старик почувствовал на себе взгляды и посмотрел на окружающую его армию.

      – И за что мы теперь выпьем?

      Люди начали шаркать ногами.

      Потом Флэннери воскликнул:

      – Ну, за его светлость, конечно!

      – Его светлость! – довольно закричали все, выпили, закашлялись, а старик вдруг почувствовал странную влагу на своих глазах, но так и не выпил, пока не улегся шум, и только после этого произнес:

      – За нашу Ирландию!

      И выпил, и все сказали:

      – О господи!

      И все сказали:

      – Аминь.

      А старик посмотрел на картину над камином и проговорил извиняющимся тоном:

      – По-моему, она висит немного криво. Не могли бы…

      – Не могли бы мы, ребята! – воскликнул Кейси.

      И четырнадцать мужчин бросились поправлять картину.

      И все-таки наш…

      Перевод Норы Галь

      Питер Хорн вовсе не собирался стать отцом голубой пирамидки. Ничего похожего он не предвидел. Им с женой и не снилось, что с ними может случиться такое. Они спокойно ждали рождения первенца, много о нем говорили, нормально питались, подолгу спали, изредка бывали в театре, а потом пришло время Полли лететь вертолетом в клинику; муж: обнял ее и поцеловал.

      – Через шесть часов ты уже будешь дома, детка, – сказал он. – Спасибо, эти новые родильные машины хоть отцов не отменили, а так они сделают за тебя все, что надо.

      Она вспомнила старую-престарую песенку: «Нет, уж этого вам у меня не отнять» – и тихонько напела ее, и, когда вертолет взмыл над зеленой равниной, направляясь в город, оба они смеялись.

      Врач по имени Уолкот был исполнен спокойствия и уверенности. Полли-Энн, будущую мать, приготовили к тому, что ей предстояло, а отца, как полагается, отправили в приемную – здесь можно было курить сигарету за сигаретой или смешивать себе коктейли, для чего под рукой имелся миксер. Питер чувствовал себя недурно. Это их первый ребенок, но волноваться нечего. Полли-Энн в хороших руках.

      Через час в приемную вышел доктор Уолкот. Он был бледен как смерть. Питер Хорн оцепенел с третьим коктейлем в руке. Стиснул стакан и прошептал:

      – Она умерла?

      – Нет, – негромко сказал Уолкот. – Нет-нет, она жива и здорова. Но вот ребенок…

      – Значит, ребенок мертвый.

      – И ребенок жив, но… допивайте коктейль и пойдемте. Кое-что произошло.

      Да, несомненно, кое-что произошло. Нечто такое, из-за чего переполошилась вся клиника. Люди высыпали в коридоры, сновали из палаты в палату. Пока Питер Хорн шел за доктором, ему стало совсем худо; там и сям, сойдясь тесным кружком, стояли сестры и санитарки в белых халатах, таращили друг на друга глаза и шептались:

      – Нет, вы видели? Ребенок Питера Хорна! Невероятно!

      Врач привел его в очень чистую небольшую комнату. Вокруг низкого стола толпились люди. На столе что-то лежало.

      Голубая пирамидка.

      – Зачем вы привели