Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти. Джеймс Клавелл

рассмеялся:

      – Может, однажды и придется. Мы здесь обычно спорим на полдюжины шаров для гольфа, что-нибудь в этом духе.

      – Британцы считают, что спорить на деньги плохо, Иэн?

      – Нет. Как насчет пятисот с каждой стороны, а команда победителя получает все?

      – Американских долларов или гонконгских?

      – Гонконгских. Среди друзей должны быть гонконгские. Для начала.

* * *

      Ланч подавали в столовой совета директоров на девятнадцатом этаже. Это был угловой зал в форме буквы «Г» с высоким потолком и синими портьерами, пестрыми голубыми китайскими коврами и широкими окнами, из которых был виден Коулун, взлетающие и садящиеся в аэропорту Кай-Так самолеты и открывался вид на запад – до островов Стоункаттерз и Цинъи, и дальше, на часть Новых Территорий. На величественном старинном дубовом столе, за которым могли разместиться двадцать человек, были разложены подставки для приборов и изящное столовое серебро, расставлен лучший уотерфордский хрусталь.[67] Шестерых присутствующих обслуживали четверо молчаливых, вышколенных официантов в черных брюках и белых тужурках с вышитым гербом «Струанз».

      Когда Бартлетт с Данроссом вошли, уже были поданы коктейли. Кейси, как и все остальные, пила сухой мартини с водкой. У одного Гэваллана был двойной розовый джин. Бартлетту, хотя он не успел ничего заказать, сразу подали хорошо охлажденную банку пива «анвайзер» на серебряном подносе эпохи короля Георга.

      – Кто вам сказал? – восхитился Бартлетт.

      – От «Струана и компании», – объявил Данросс. – Мы знаем о ваших предпочтениях. – Он представил гостя Гэваллану, де Виллю и Линбару Струану, принял бокал шабли со льдом и улыбнулся Кейси. – Как дела?

      – Прекрасно, спасибо.

      – Прошу прощения, – обратился Бартлетт ко всем остальным, – но мне нужно кое-что передать Кейси, пока не забыл. Кейси, позвони, пожалуйста, завтра Джонстону в Вашингтон и выясни, с кем нам лучше всего поддерживать контакт в здешнем консульстве.

      – Хорошо, конечно. Если не удастся связаться с ним, я попрошу Тима Диллера.

      Любое упоминание имени Джонстон значило «как продвигается сделка?». Ответ «Диллер» означал «хорошо», «Тим Диллер» – «очень хорошо», «Джонс» – «плохо», «Джордж Джонс» – «очень плохо».

      – Прекрасно, – улыбнулся ей в ответ Бартлетт, а потом повернулся к Данроссу. – Красивый зал.

      – Он соответствует.

      Кейси усмехнулась, поняв подтекст.

      – Встреча прошла очень хорошо, мистер Данросс. В результате выработано предложение для вашего рассмотрения.

      «Как это по-американски – взять и вылезти со всем этим. Ну никакого такта! Неужели она не знает, что о делах говорят после ланча, а не до него?»

      – Да. Эндрю рассказал мне в общих чертах, – ответил Данросс. – Не хотите ли еще выпить?

      – Нет, спасибо. Думаю, что в этом предложении затронуты все вопросы, сэр. Нужно ли еще что-нибудь пояснить для вас?

      – Думаю, конечно, будет нужно, со временем. – В душе Данросс, как и всегда, умилился

67

Уотерфордский хрусталь – массивная стеклянная посуда, которую изготавливают с 1720 г. до наших дней в Уотерфорде, Ирландия. Отличается толстыми стенками, глубокой насечкой геометрических фигур и великолепной полировкой.