Духовное господство (Рим в XIX веке). Джузеппе Гарибальди

фальцетом под петлею веревки или прихватами щипцов…

      Джиани хорошо понимал, что это были не напрасные угрозы – и хотя свет думает, что время пыток в наши дни миновало, то он заблуждается. В подземелии святого града пытки еще процветают во всей своей первобытной полноте.

      И знал еще Джиани, что подземелья церквей, монастырей, дворцов и катакомбы скрывают столько ужасов, что могут заставить вздрогнуть самых бесстрашных людей.

      С опущенною головой, презренный скопец – ибо таковым он был – так-как, подобно туркам, римские патера поручают охрану своих жен кастратам, изуродованным еще в детстве, под предлогом сохранения чистоты их голоса, с опущенной головой и не дыша ждал своего приговора.

      – Подними свои плутовские глаза, закричал на него кардинал: – и гляди на меня прямо!

      Джиани, трепеща, устремил свои глаза на лицо патрона.

      – Неужели же ты все еще не можешь, грабитель, и после того, как повытаскал от меня, то под тем, то под другим предлогом столько денег, доставить мне Клелию?

      – Si Signore, ответил Джиани на удалую, так-как ему хотелось только как-нибудь поскорее ускользнуть с глаз кардинала, а там будь, что будет.

      В эту минуту, к великому удовольствию Джиани, звонок возвестил посетителей, и лакей в богатой ливрее доложил:

      – Эминенца! три женщины, с прошением, просят позволения представиться эминенции вашей!

      – Пусть войдут, ответил дон-Прокопио, но Джиани не сказал ни слова.

      XIII. Прекрасная чужестранка

      Известно, что Рим – классическая страна искусств. Там, как бы естественная выставка древних руин – храмов, колонн, мавзолеев, статуй, остатков греческого и римского творчества великих произведений Праксителей, Фидиев, Рафаэлей и Микель-Анджело; там на каждом шагу восстают, порываясь в небо, остовы исчезнувшего величия, запыленные двадцатью протекшими над ними веками, испещренные победными надписями народа-гиганта, которым до сих пор дивятся путешественники, изучают, списывают и везут к себе, в свои страны, бледные копии этого минувшего величия.

      Патеры посягали-было испортить эти двадцати-вековые свидетельства величия древности, внося в стены храмов современные украшения дурного вкуса, но, прекрасное, великое, чудесное появляется еще чудеснее от близости такого соседства.

      Джулия, прекрасная дочь гордой Англии, жила в Риме уже несколько лет. Дитя свободного народа, она презирала все, что принадлежало к породе папистов. Но Рим! Рим гениев и легенд, отечество Фабиев и Цинциннатов, ярмарка очарований, – этот Рим был для Джулии волшебством. Она видела все, что было замечательного в Риме; она посвящала, все дни, все часы свои на изучение этих чудес. Она умела ценить творения искусств, и ежедневное её занятие состояло в копировании их.

      Между великими мастерами она выбрала себе предметом изучения Буонаротти и всю его школу, представляющую столько разнообразия и пищи для воображения.

      Перед дивной колоссальной фигурой Моисея