Бремя колокольчиков. Алексей Марков

чтоб не разогнаться и не улететь, что ль?

      – Не в этом дело даже. Вот ты по хорошей трассе на хорошей машине едешь, и гордость с самолюбованием тебя так и накрывает. Ты не едешь – а паришь, как гибрид Алена Делона с его одеколоном. А на нашей дороге попробуй возгордись! Как только в яму какую въедешь – тут и конец твоей гордости, сразу приземляет и смирению научает.

      – Да… Конец гордости и начало ругани…

      – Ругань – что? Грех. И ты это понимаешь и раскаиваешься. А гордыня – она тебя за облака уносит, прямо к духам злобы поднебесной. А оттуда поди ж ты спрыгни! Так весь Запад туда и улетел… со своими прелестями масонскими…

      Глеб внимательно посмотрел на старшего товарища. Тот сидел без тени улыбки. Опять непонятно было, шутит он или серьёзно, и вообще, как к этому относиться.

      Вошли в избу. Сухая старушка лежала на старой железной кровати. Её дочь, тоже совсем уже немолодая женщина, всё приготовила. Отец Георгий решил постоять и помолиться. Причем молитву он продолжал и после причащения болящей. Он воздыхал и прилагал свою руку к её лбу. Глеб с Антоном переглянулись и вышли на улицу, не желая мешать молитве.

      У машины стоял Семён и курил. Завидя отца Глеба, он бросил бычок.

      – Да ничего, курите. Не стоит меня уж прям боятся… – обратился к подарку именинник. – Только насчёт алкоголя, думаю, лучше бы не злоупотреблять, а то я не смогу вас у себя держать. Комнату мы вам дадим в том же помещении, что и храм – соседняя дверь. Там выпивать не следует, да и вообще… не следует… Вы сами понимаете…

      – Понимаю, батюшка. Был за мной такой грех, злоупотреблял. Много из-за этого бед претерпел… Семью потерял, дом… Так что при храме, думаю, вытерплю и не посрамлю… Неохота опять бродяжить… Без Бога, без дома, а лишь с пьяным ветром в голове.

      Глебу понравилась прямота сибиряка. Подумав, он решил не говорить ему это. Пауза затягивалась.

      – И что там отец так долго? Отходную что ль читать решил? – не выдержал наконец отец Глеб.

      – Отходную, говоришь… – Антон вдруг быстро пошёл обратно в дом.

      Глеб удивился: «Что такое случилось?» и поспешил вслед за ним.

      У болящей никого не было. Заглянули на кухню. Отец Георгий, покряхтывая от удовольствия, закусывал квашеной капустой.

      – Отец, ё моё! Тебе ж вчера плохо уже было! Ты ж и мне, и матушке своей обещал не выпивать сегодня, – возмутился обманутый Антон.

      – Ну, что поделаешь… У Глеба именины… И вообще… после молитвы, чтоб не возгордиться…

      – Батюшка, там мужики пришли. Говорят, дрова поколоть для храма хотят, – сказал Семён, заходя в комнату отца Глеба.

      – Странно. Не случалось такого… Потом, гляди, ящик водки потребуют. А что за мужики? Сколько?

      – Из уголовников. Трое. Двое откинулись год-полтора назад, я слышал.

      Глеб накинул рясу и пальто. Осень была ранней, и по утрам на улице уже был минус.

      – Здравствуйте, ребята! Зачем пожаловали? Сразу говорю: денег нет, водки тоже.

      – Да мы, батюшка, видим, что