Бабочка на штанге. Владислав Крапивин

например, к маме-учительнице.

      Если бы Чибис появился в каких-нибудь камуфляжных бермудах или обрезанных джинсах и рубахе с навороченным рисунком, тогда еще туда-сюда – просто «вопиющий нарушитель школьного распорядка». Но он выглядел как детсадовский ребенок-манекен с витрины «Детского мира». Коротенькие светло-серые штаны с вышитым на боку динозавриком были пристегнуты на двойные пуговки к такой же отглаженной рубашечке с накладными карманами и белым воротничком. Правда, рубашку украшал привычный форменный галстук. Словно доказательство, что мальчик – ученик этой школы.

      Итак, дежурные девятиклассники хлопнули губами и молча вытаращили глаза. Так же все таращились на Чибиса в вестибюле и в коридоре. И в классе. Но в нашем шестом «Б» народ в общем-то деликатный, не стали разглядывать нарушителя в упор, только незаметно пожимали плечами да в сторонке кто-то бормотнул:

      – Ну, Чибис дает…

      И лишь Бабаклара задал прямой вопрос:

      – Не боишься, что Мама Рита попрет тебя вон за нестандартную внешность?

      – Не попрет. Они сговорились, – угрюмо отозвался Чибис, вешая на крючок парты рюкзак. Он держался сумрачно и спокойно, однако понятно было, что стесняется.

      – Кто сговорился? – удивились разом несколько человек.

      Чибис объяснил сквозь зубы:

      – Маргарита и… тот, кто озабочен моим воспитанием.

      Толстый Даня Панкратов, который всегда больше всех страдал от жары, выговорил:

      – Мне бы таких озабоченных. А то скоро копыта откину в этом сукне…

      Забренчал звонок, и возникла наша дорогая «классная мама». То есть Маргарита Дмитриевна. Она учила нас русскому и литературе.

      – Рассаживаемся быстро! Почему вы всегда пыхтите и возитесь, как усталые буренки в стойле?

      Мы пыхтели и возились, потому что стягивали пиджаки. За открытыми окнами нарастал зной и вливался в класс.

      – Неужели нельзя снять свою амуницию заранее?.. Кто не сделал домашнее задание, признавайтесь сразу, тогда, так и быть, обойдемся без двоек. А кто ничего не написал, но будет сидеть с умным видом… А, Панкратов! У тебя в тетради, конечно, чисто, как в снежном поле?

      – Нет, у меня вопрос, – пропыхтел Даня и поднялся, стягивая тесный рукав. – Почему одни имеют право ходить в летних шмотках, а другие должны жариться, как в инкубаторе?

      – Это ты о чем, Панкратов?

      – Это он о Чибисове, – ласково подсказала Наташка Белкина, ехидная такая личность.

      – А! Здесь особый случай! Чибисов не «имеет право», а «обязан» ходить так. По настоянию его тети. Она решила, что он вообразил себя чересчур взрослым и позволяет выходки, несвойственные школьнику двенадцати лет. Вот пусть и ощутит себя снова ребенком в коротких штанишках.

      Сразу, конечно, раздались вопросы: что за выходки?

      – Это вы спросите у него! Пусть расскажет… если хватит храбрости.

      – У него, наверно, хватит, – сказал Баба-клара. – Но мы не будем спрашивать, это неэтично…

      – Неэтично заниматься болтовней