Черное дерево. Альберто Васкес-Фигероа

чувством облегчения, понял, что то был вовсе не страх, и никогда не был, и никогда это не имело никакого отношения к присутствию мужества в его характере или отсутствию оного.

      Перспектива рисковать собственной жизнью, и даже возможность погибнуть – совершенно не пугали его, если от этого зависела свобода и жизнь Надии. Все что его пугало, это то, что в определенный момент в нем может закончиться «завод», решимость довести до конца такое сложное дело, как поиск темнокожей женщины на бескрайних просторах Африки.

      – И чтобы сделала она на моем месте?

      Как бы начала битву с такими огромными ветряными мельницами, с которыми редко кто встречался в своей жизни?

      Как поймать этих призрачных охотников, ускользающих по саваннам, в джунглях и пустынях самого таинственного и малоисследованного из Континентов?

      Его приводило в уныние само ощущение растерянности пред величиной, перед размером того, что предстояло сделать и перед незнанием, непониманием в каком направлении нужно идти.

      Нужно было сделать первый шаг, затем второй, потом еще и еще… и еще миллион шагов… Но куда идти?

      – Ох, Надия, Надия… – всхлипнул он тихонько. – Где ты?

      Она замерла и прислушалась, вокруг нее непроницаемой стеной стоял мрак и тишина.

      Вдруг какая–то тень бесшумно скользнула в темноте. Защищаясь, она подняла руки.

      – Ох, Давид, Давид! Где ты? – воскликнула она мысленно.

      Человек продолжил двигаться в ее направлении. Споткнулся о вытянутую ногу спящей женщины, затаился, проверяя, что она не проснулась, и двинулся дальше, чтобы остановиться на расстоянии менее метра.

      Стоял не шевелясь, вероятно старался разглядеть ее получше в кромешной тьме, наверное, чтобы не промахнуться и нанести удар наверняка, чтобы все закончилось быстро и без шума.

      Вокруг стояла такая тишина, что она слышала, как оглушительно стучит кровь в висках. Руки в тяжелых кандалах устали от того, что приходилось держать их высоко поднятыми. И сердце билось так сильно, что человек напротив, наверное, слышал каждый его удар.

      И какое же облегчение она почувствовала, когда он наконец–то решился атаковать. Изо всех сил она опустила руки вниз.

      Послышался сдавленный крик и незнакомец завалился на спину, обхватив руками свою голову. Она изо всех сил оттолкнула его ногой как можно дальше и плотнее прижалась спиной к дереву, открыла глаза как можно шире, напряженно всматриваясь в густую темноту ночи.

      – Ох, Давид, Давид! Где ты? Почему не приходишь освободить меня из этого кошмара?

      Прошло уже столько дней с того ужасного момента, что она сбилась со счета и ей иногда начинало казаться, будто всю жизнь провела закованной в кандалы. Час за часом ходьбы в напряженном, изнурительном ритме, задаваемым человеком в «голове» каравана, стараясь не ускорять шаг, чтобы не наступать на ноги впереди идущему и не замедляться, чтобы девочка, идущая сзади, не наступала ей на пятки. От этого однообразного