Черное дерево. Альберто Васкес-Фигероа

из -под ног, он покачнулся и должен был опереться на плечо Донгоро.

      Какое–то время молчал, не зная что ответить.

      – Это не возможно! – отрицательно замотал головой. – Не возможно… Когда это произошло?

      – В полдень… Мужчины из деревни искали ее.

      – Святой Боже!

      И со всех ног кинулся к их «рулоту», в надежде найти ее там, не веря тому, что все вокруг говорили.

      – Надия! Надия!

      Но внутри никого не было.

      Обессиленный он рухнул на кровать, прицеп сразу же заполнился женщинами и детьми с интересом рассматривающих каждый уголок их небольшого дома на колесах, включали и выключали воду в душе, перевернули всю их кладовую.

      Он отстраненно наблюдал за всем происходящим, но осознать, что происходило вокруг, не мог.

      Нужно было на чем–то сосредоточиться, но на чем? – выбрать не получалось. Они о чем–то все одновременно говорили, говорили, и это его сильно смущало, и начал он реагировать только после того, как увидел одну толстуху, грязную и потную, примеряющую на себя блузку Надии с таким видом, словно это было наследство от того, кто уже более не вернется сюда, кого уже нет на этом свете.

      Он выхватил блузку у нее из рук и со всего размаха швырнул наружу, в орущую, грязную и оборванную толпу перед прицепом, а затем выпихнул толстуху, но та на несколько секунд застряла в узком дверном проеме, отчаянно размахивая руками и вопя пронзительным голосом, и захлопнул следом дверь. Несколько секунд стоял неподвижно, прислонившись лбом к прохладной стене, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Потом вынул из шкафа тяжелый револьвер, сунул его за пояс и вышел в ночь.

      Донгоро и Ансок уже ждали его у двери. В руках они держали фонари и оба были вооружены: у первого на плече висел его «Манлихер», а у второго старая двустволка.

      По дороге к лагуне никто из них не проронил ни слова, но едва они прошли пятьсот метров, как навстречу им неслышно скользнула высокая тень.

      – Не ходите дальше… – сказал человек с длинным копьем. – Бесполезно…

      Давид, превозмогая себя, еле слышно спросил:

      – Лев?

      Воин отрицательно покачал головой. В неверном свете фонарей лицо африканца было непроницаемо, будто маска из черного дерева, но Давиду показалось, что в глазах его промелькнуло выражение глубокой печали.

      – Охотники за рабами… – медленно произнес он.

      – Охотники за рабами?

      Консул недоверчиво покачал головой и с сомнением взглянул на своего собеседника. Порывшись среди бумаг на столе, достал золотую зажигалку и закурил длинную папиросу. Было очевидно, что он не знал как реагировать на столь странное заявление и потому тянул время.

      – Не верю, – произнес он наконец. – Откровенно говоря, и простите мою грубость, не могу поверить… Если ваша жена исчезла в джунглях, то, вполне возможно, что она либо утонула в озере, либо ее съел лев, либо она попала в одну из тех смертельных ловушек, что расставляют охотники–туземцы. Но то, что вы мне говорите… Нет, не верю…

      – Мы