Это футбол! (сборник). Илья Ильф

ты сразу не сказал! – насмешливо воскликнул отец. – Тогда дело другое. Миллионы миллионов лет жаждала твоя душа вырваться из мрака небытия, чтобы воплотиться в центрфорварда. А тебе самому не страшно?

      – Нет. я все равно ничего не умею.

      – Ты же отличник!

      – В этом весь и ужас. Ребята, которые знают, кем будут, не отличники. А отличники – я, Нина Демидова, Бамик – кем мы будем? И кто мы есть?.. У меня хоть футбол…

      – Тебе и семнадцати нет!..

      – Когда надо, вы говорите: здоровенный восемнадцатилетний оболтус… я чувствую себя человеком только на поле.

      – Бедный мальчик! – сказала мама. – Бедный, бедный мальчик!

      – Слушай! – вскричал отец, осененный внезапной идеей. – А почему бы тебе не попробовать писать? У нас в роду все словесники. я студентом написал с дядей Гришей приключенческий роман.

      – О котором продавец говорил: не роман, а плетенка?

      – Как хорошо ты помнишь, чего не надо! я же не собирался стать писателем. Мне нужны были деньги. я решил написать роман и написал. Целый год жил, как Крез, накупил книг и даже сшил пальто. А моя двоюродная сестра печаталась в «Мире Божьем». Твой дедушка сделал бабушке предложение в стихах.

      – Странно, что она ему не отказала.

      – Насколько благороднее писать книги, чем бегать за надутой воздухом свиной кожей…

      – С громкими криками и ругательствами, – подхватила мать.

      Как же поразил и встревожил их звонок тренера, если для разговора со мной они откопали эту странную цитату из Леонардо, если мать не стесняется говорить о голодном молоке, а отец – похваляться убогим приключенческим романом? Но от этих мыслей во мне проснулся не протест, а смертельная жалость к ним. Сочинительница из «Мира Божьего», дед, предлагавший руку и сердце в стихах никогда не виданной мною бабушке, – сколько потревожено теней, чтобы оторвать меня от того, что было для меня единственным светом! Но я любил родителей и, хотя винил их мысленно в своей неодаренности, не желал причинять им боли.

      – Слушай, – проникновенно сказал отец. – Ты варил смрадный гуталин и чудовищно маркую тушь, взрывал квартиру, словно новый монах Шварц, сделай еще одну попытку найти себя, самую безобидную из всех, – попробуй что-нибудь написать. Вдруг у тебя талант?

      – О чем мне написать? – спросил я, приободренный последней фразой отца.

      – Боже мой, об этом не спрашивают! Пиши о том, что тебя волнует. О том же футболе.

      – Нет, – сказал я твердо. – О футболе я не буду писать.

      – Тогда о том, что тебя не так волнует. Чтоб ты мог спокойно подумать, поискать слова для изображения виденного и пережитого. Ну, о какой-нибудь поездке, интересной встрече.

      – А можно написать, как мы ездили в Лосинку на лыжах?

      – Конечно! Писать можно о чем угодно. Вон Чехов взял и написал рассказ о чернильнице.

      – Я что-то не читал… Ладно, попробую. А если из этого ничего не выйдет?..

      – Что ж, – отец вздохнул, и я впервые увидел, что он старый человек, – тогда