Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника. Владимир Тимофеевич Медведев

– сзади, а «прикрепленный» – рядом с ним, чуть поотстав. Людей на этом участке встречалось мало, никакой опасности возникнуть не могло.

      Это пешее возвращение продолжалось до последних лет, пока он совсем не ослаб.

      На даче, внизу, я помогаю Леониду Ильичу раздеться, свое пальто бросаю на вешалку, и мимо столовой, где в это время Виктория Петровна обычно смотрит телевизор, мы поднимаемся на второй этаж, в спальню. Кладу папку на стол, рядом – портфель и ухожу к себе в служебный домик. Докладываю по телефону оперативному дежурному: «Мы на месте».

      Один из охраны заступает на пост у главного дома, остальные готовятся к ночному дежурству.

      В 20.30 звонят официантки: «Владимир Тимофеевич, вас приглашают на ужин». Леонид Ильич сидит за столом, ждет меня. За все время ни разу без меня не поужинал, до меня обычно даже стол не накрывали.

      Брежнев и в молодости, когда был стройным красавцем, строго следил за своим весом, а с возрастом и болезнями борьба с весом стала маниакальной, приобрела род недуга. Он следил за каждой ложкой, чтобы не переесть, отказался от хлеба. На ужин – капуста и чай, все. Или творог и чай. В лучшем случае мог позволить себе пару сырников. Поскольку сам ел мало, считал, что и другим достаточно. Поужинаем, спрашивает у меня:

      – Ну, как?

      – С такого ужина, Леонид Ильич, и ног таскать не будешь…

      – Да ну? – искренне удивляется. – А ты что, голодный уходишь?

      – Конечно.

      – Витя, – просит жену, – принеси ему колбасы.

      – Аня! Катя! – кричит Виктория Петровна в столовую. Иногда сама идет к холодильнику, достает ветчину. Иногда из столовой приносят пару сосисок. Леонид Ильич с интересом наблюдает, осведомляется:

      – Ну и что теперь?

      – Приду к себе в дежурку, наверну еще колбасы с хлебом, это дело.

      В принципе он очень любил украинский борщ, а Виктория Петровна – легкий рыбный суп, повара из лучших чувств приготовят что-нибудь сытное, вкусное, но, оказывается, у Леонида Ильича прибавился вес на 500 граммов, и все меню меняется.

      – На пятьсот граммов? – он нервничал, раздражался. – Этого не может быть, я же мало ем.

      Он приказывал поменять весы. Мы меняли, он снова взвешивался.

      Опять 500 граммов…

      – Это не те весы… Поменять.

      Весы всех видов и марок – отечественные и лучших зарубежных – стояли и на даче в Заречье, и в охотничьем Завидове, и в кремлевском кабинете. С утра дома встал – сразу на весы, приехал на работу, с порога – на весы, перед сном – снова взвешивается. Члены Политбюро успокаивали его:

      – Вес, это ничего, Леонид Ильич. Вес – это даже хорошо, это энергия.

      – Нет. Мне сказали – на сердце нагрузка.

      Иногда с утра взвесится – все в порядке, вес в норме, даже поменьше, он совершенно счастлив:

      – Вот видишь! – улыбается. – Буду еще меньше есть и больше гулять.

      Весь день у него радостное настроение, и окружающие – дома и на работе – тоже все довольны. Потом встает на весы – опять эти лишние 500 граммов!..