Южный календарь (сборник). Антон Уткин

забытого кем-то огромным на выступе земли.

      – Ты молодец, что приехал, – сказала она. – Я так скучала…

      Он помалкивал, смотрел на море, на горы.

      – А ты скучал? Нет, ты скажи, скучал или не скучал, – настаивала она игриво.

      – Нет, – словно бы в шутку процедил он.

      – Здесь здорово, правда… Нет, молодец, что приехал. Главное, вовремя.

      – Как договаривались, – заметил он.

      – Здесь Грин жил, – сказала она. – Вон там. Знаешь?

      Он кивнул. Оба посмотрели налево. Темные елочки стояли на сероватых склонах, как статуэтки.

      – Ночи еще такие холодные, – проговорила она скоро и придвинулась к нему. – Это странно.

      Он подумал немного и положил руку ей на плечо.

      – Я этой ночью даже замерзла… Что ты все молчишь?

      Он молча смотрел вниз. Сумрак наконец поглотил кораблик, остался лишь огонек на борту, и только его горящая точка продолжала обреченное движение по выпуклой глади спокойного моря, на поверхности ласковой пучины. В конце пристани под черным колпачком воронкой тоже зажегся фонарь. Круг яркого света покрыл доски причала неправильным овалом, словно это свет софита лег на подмостки. «Подожди», – это слово одно пульсировало в его сознании, как маяк, или как подсказка, или как предостережение.

      – Ну? Ты что? – Она легонько подтолкнула его локтем и, улыбнувшись, заглянула ему в лицо, снизу, добиваясь ответа.

      – Спать хочется, – сказал он, зевнув.

      1998

      Ничего

      Уже четыре года после университета Мищенко работал в археологическом музее в маленьком южном городе. На третий год его работы прежний директор, человек очень пожилой и известный в исторических кругах, умер, и на его место поставили Мищенко. Жить ему было определено в двух небольших комнатах в служебном флигеле, пристроенном с торца к зданию музея.

      Музей стоял на набережной, фасадом на море. Содержимое его составляли предметы самые обыкновенные для учреждений такого рода: скульптуры бородатых понтийских царей, бронзовая гидрия, бутылочки зеленоватого стекла, скифские мечи, бусы, геммы, монеты и наконечники стрел. Во дворе, огражденном решеткой, экспозицию продолжали каменные цистерны, саркофаги с отколотыми углами и стелы с надписями на древнегреческом, а чуть в стороне зиял поросший травой раскоп, куда когда-то водили экскурсии туристов и местных школьников.

      Посетителей в музее почти не бывало. Разве летом, в сезон, заглядывали любопытные, и бродили, несмело озираясь, с тем выражением, с которым ходят по гулкой церкви неверующие люди и переговариваются вполголоса или не говорят вовсе. Зимой же вообще никто не появлялся, и тоска стояла смертная. Только дождь или мокрый снег монотонно бил в жестяную крышу, стучал в окна ветер, да возила тряпкой по полу уборщица Анастасия Павловна, непременно что-то приговаривая себе под нос. И Мищенко, проработав год, стал задаваться вопросом, что и для чего тут убирать, если никто не следит и не таскает грязь