И малое станет большим, и большое – малым. Дана Гельдэ

конфликт разрастался.

      В меня кидали бомбы, разрывая

      Измученное сердце на куски…

      Мне было не до ада или рая,

      Лишь боль, что не подал никто руки…

      Я пробовала жить всегда открыто,

      Как на листе понятным шрифтом стих…

      Теперь последней каплею убита…

      Мне не простили… Я простила их…

(Ирина Самарина-Лабиринт)

      Ситуация тех дней мне напомнила седьмой класс, когда одноклассники объявляли мне бойкот за бойкотом, только потому, что я была дочерью директора школы. Им казалось, что я всюду выведывала информацию, а потом «стучала» на всех своей маме, которую, на самом деле, почти не видела дома. Эти обвинения были несправедливыми, и я пыталась доказать им свою невиновность.

      Моя бабушка сказала мне тогда: «Cъел волк – не съел, про него, все равно, все будут говорить, что его пасть в крови!» Если толпа решила, что ты в чем-то виновата – не доказывай им ничего, они не услышат тебя. Не иди против них, пережди время, когда они сами поймут, что поступают неправильно! Доказывать нужно делом! Учись хорошо, добивайся высоких результатов, поступи в институт, хорошо учись. Вот тогда они поймут, что твои оценки заработаны честно!» На тот момент, ее слова я поняла так, что для меня будет лучше, если начну игнорировать, перестану оправдываться, они не будут меня донимать.

      Не угадала… Дети бывают очень жестокими, они не унимались и во втором случае, я замкнулась и уходила в свой мир.

      Кто-то сказал: «Даже сильные становятся побежденными толпой немощных.» Их была толпа, а я – всего лишь, слабым одиноким подростком. Никто не замечал моих страданий, в первую очередь, не замечала этого моя мать! Мне не хватало ее поддержки! Мне не хватало ЕЁ!

      Тогда я для себя решила, что если взрослые не видят, как мне сейчас плохо, то они и не заметят, если меня не станет совсем. Частенько я оставалась наедине с этими мыслями. Как всегда, дома никого не было: родители – на работе, брат – или на секции, или играл где-то с пацанами.

      По телевизору показывали многосерийный фильм о сибирском селе, который смотрели все сельчане. В одной серии героиня, из-за семейных проблем, повесилась. В моих глазах, запечатлелись, крупным планом, ее полосатые носки, на болтавшихся в воздухе ногах. На следующий день на перемене мальчишки показали как делаются удавки, петли, на которых вешаются. Я – девочка сообразительная, и поэтому быстро запомнила, как ее нужно было завязать.

      В тот день я сама себе сказала: «Лучше сдохнуть, чем быть никому не нужной!» Взяв в руки петлю, я сначала задумалась.

      Отбросив свои эмоции, стала раскладывать в голове с холодным расчетом то, как все это произойдет и что будет после меня. Первые, о ком я подумала, это были бабушка и папа, для которых моя смерть будет страшным горем, мне стало их жаль. Вспомнились бабушкины слова, сказанные раньше: «Девочка моя, даже за спиной