Обломов. Иван Александрович Гончаров

был большой, массивный перстень с каким-то темным камнем.

      – Доктор! Какими судьбами? – воскликнул Обломов, протягивая одну руку гостю, а другою подвигая стул.

      – Я соскучился, что вы всё здоровы, не зовете, сам зашел, – отвечал доктор шутливо. – Нет, – прибавил он потом серьезно, – я был вверху, у вашего соседа, да и зашел проведать.

      – Благодарю. А что сосед?

      – Что: недели три-четыре, а может быть, до осени дотянет, а потом… водяная в груди: конец известный. Ну, вы что?

      Обломов печально тряхнул головой:

      – Плохо, доктор. Я сам подумывал посоветоваться с вами. Не знаю, что мне делать. Желудок почти не варит, под ложечкой тяжесть, изжога замучила, дыханье тяжело… – говорил Обломов с жалкой миной.

      – Дайте руку, – сказал доктор, взял пульс и закрыл на минуту глаза. – А кашель есть? – спросил он.

      – По ночам, особенно когда поужинаю.

      – Гм! Биение сердца бывает? Голова болит?

      И доктор сделал еще несколько подобных вопросов, потом наклонил свою лысину и глубоко задумался. Через две минуты он вдруг приподнял голову и решительным голосом сказал:

      – Если вы еще года два-три проживете в этом климате да будете все лежать, есть жирное и тяжелое – вы умрете ударом.

      Обломов встрепенулся.

      – Что ж мне делать? Научите, ради Бога! – спросил он.

      – То же, что другие делают: ехать за границу.

      – За границу! – с изумлением повторил Обломов.

      – Да; а что?

      – Помилуйте, доктор, за границу! Как это можно?

      – Отчего же не можно?

      Обломов молча обвел глазами себя, потом свой кабинет и машинально повторил:

      – За границу!

      – Что ж вам мешает?

      – Как что? Все…

      – Что ж все? Денег, что ли, нет?

      – Да-да, вот денег-то в самом деле нет, – живо заговорил Обломов, обрадовавшись этому самому естественному препятствию, за которое он мог спрятаться совсем с головой. – Вы посмотрите-ка, что мне староста пишет… Где письмо, куда я его девал? Захар!

      – Хорошо, хорошо, – заговорил доктор, – это не мое дело; мой долг сказать вам, что вы должны изменить образ жизни, место, воздух, занятие – все, все.

      – Хорошо, я подумаю, – сказал Обломов. – Куда же мне ехать и что делать? – спросил он.

      – Поезжайте в Киссинген или в Эмс, – начал доктор, – там проживете июнь и июль; пейте воды; потом отправляйтесь в Швейцарию или в Тироль: лечиться виноградом. Там проживете сентябрь и октябрь…

      – Черт знает что, в Тироль! – едва слышно прошептал Илья Ильич.

      – Потом куда-нибудь в сухое место, хоть в Египет… «Вона!» – подумал Обломов.

      – Устраняйте заботы и огорчения…

      – Хорошо вам говорить, – заметил Обломов, – вы не получаете от старосты таких писем…

      – Надо тоже избегать мыслей, – продолжал доктор.

      – Мыслей?

      – Да, умственного напряжения.

      – А план устройства имения? Помилуйте, разве я осиновый чурбан?..

      – Ну,