Христов подарок. Рождественские истории для детей и взрослых. Отсутствует

стужу.

      – Не трепещи, юноша, – услышал Федюшка над своим ухом, – не для того я тебя выволок на воздух, чтобы сбросить вниз.

      Мы в поднебесье, это мое царство. И все, что внизу, тоже все мое, все предано мне.

      И снова то ли хохот Постратоиса, то ли гром поднебесный вдруг грянул так, что у Федюшки едва уши не лопнули.

      – Поднебесье – это то, что под небесами? А где небеса? Разве мы не в небесах? – спросил Федюшка.

      Хохот-гром снова расколол морозный воздух.

      – Нет, юноша, это не небеса, ни к чему нам небеса, пусть там святоши своим никчемным добром кичатся. Зато мы в свободном полете! Смотри!..

      Скорость и высота полета нарастали. Белые равнины внизу сменялись черными пятнами лесов и серыми нитками незамерзающих рек. Мертвой и пустой виделась земля, над которой металась снежная вьюга. Первый испуг и потрясение у Федюшки прошли, теперь он испытывал восхищение от полета, и оно росло и росло; он уже забыл и про свой дом, где осталась бабушка, забыл и про бабушку, и даже о бессмертии забыл, его целиком захватило замечательное, неведомое ранее чувство высоты и скорости, главное, что ты не запрятан в металлическое брюхо самолета, а безо всякого самолета и вообще безо всего, ветер в лицо, летишь, влекомый неведомой силой, и чувствуешь себя могущественнее всех оставшихся далеко внизу невидимых человеков. Да! Все оставшиеся внизу – жалкие человечки, а ты – человечище, матерый человечище, сверхчеловек! И не думается вовсе о том, что сверхчеловеком ты сделался благодаря обхватившей тебя когтистой лапе странного существа со странным именем Постратоис, и твой затылок при этом упирается в вонючую подмышку.

      – Снижаемся, – скомандовал Постратоис.

      – Эх, какого кормильца лишаюсь! – фальшиво-жалостливо вскричал пупырчатый комок. – Эх, принимай, подруга.

      – Принимаю, – ухмыльнувшись, произнесла Смерть. Многократным эхом, неизвестно от чего получившимся, прокатилось по всему поднебесью это ее «принимаю». Снижение было настолько резким, что Федюшка едва не задохнулся от встречного воздушного кляпа. И через мгновение он прямо перед собой увидел старого человека с жадными воспаленными глазами, который стоял на коленях перед вырытой им ямой и счастливым сумасшедшим взглядом таращился на дно ямы. Вдруг он схватился рукою за сердце; его глаза, откуда сверкало бешеное счастье, враз лишились всякого сверкания и стали неподвижными, а сам человек опрокинулся на спину, голова откинулась набок, рот раскрылся, и оттуда вывалился язык.

      – Р-разрыв сердца! Бр-раво! – восторженно прорычал Постратоис. – Великолепная кончина!

      Они вновь набирали высоту, далеко позади уже был мертвец.

      – Но почему?! – воскликнул Федюшка, ему вдруг стало жалко старика. – Разве его жизненный огонек угасал?

      – Разрыв сердца, я же сказал, – мрачно ответил Постратоис, – а огонечка, юноша, у него вовсе не оставалось, он весь на радость израсходовался. Бедолага клад нашел, ну и не выдержало сердечко радости. А потом, что это, юноша? Уж не жалеешь