История одной семьи. Римма Выговская

у него уже была служебная машина на двоих с другим сослуживцем, который жил в нашем же доме. Машина была какая-то большая, кажется, ЗиС. 1 января отец объявил нам, что мы едем в лес. Мы вышли во двор, машина уже ждала нас, и вместе с нами ехал этот другой отцовский сослуживец с женой. Детей, по-моему, у них не было. И вот в этой машине расположились отец, его сослуживец с женой, мама и четверо детей. Мы с Женькой сидели на откидных (от передних) сидениях, напротив тех, кто сидел на заднем сидении. Больше мне никогда не приходилось ездить в таких машинах.

      Приехали в лес. Мужчины в первую очередь вырубили из огромного сугроба стол. «С белой скатертью», – говорил отец. Стол был фуршетным, т. е. сидеть за ним было нельзя. Чтобы нам, детям, было хорошо, с одной стороны стола срезали снега поменьше, чтобы нам было удобно стоять за ним. Женщины начали накрывать на стол, а мужчины принялись разжигать костёр. Ребятишки помогали мужчинам и собирали хворост. Костёр был высоким-высоким, выше деревьев.

      И начался пир! Мы ели вкуснейшие бутерброды, какой-то салат, открывалось шампанское, и пробка летела прямо в небо, мужчины тяпнули коньячку. Отец совсем разошёлся, схватил меня и с размаху бросил в огромный сугроб, откуда меня пришлось выкапывать.

      «Гляди, дочка, и запоминай: вряд ли у тебя будет ещё такой день рождения!» – довольный, счастливый, говорил отец. И правда, такого больше никогда не было. Разве что в Сибири же, в 1957 г., на моё 20-летие Лёва подарил мне 1 января трёх рябчиков. «На счастье!» – сказал он.

      Я уже говорила раньше, что в школьные годы мы с Женькой (у него 2 января) часто устраивали себе двойной день рождения и праздновали его 3-го, потому что 2-го папа получал зарплату, и нам выдавалась какая-то сумма. Мы сами покупали продукты, сами пекли пироги и звали друзей: Женька своих, я, соответственно, своих. Родители ставили нам одно условие: чтобы к их возвращению с работы от пира и духа не оставалось. Мы старались.

      А Вовкин день рождения, 11 января, был омрачён окончанием каникул. Как раз 11-го мы шли в школу после зимних каникул. У Геннадия день рождения был в августе, и нас почти никогда не было в это время в Москве.

      «Сад-пряники»

      Недалеко от нашего дома располагался Детский парк им. Прямикова, главный вход которого располагался на Таганской улице, напротив Таганского парка культуры и отдыха, а его задние ворота, «хозяйственные», для технических нужд, выходили в Б. Факельный переулок, совсем недалеко от нашего дома.

      Наш дом имел три адреса: Б. Коммунистическая (ныне улица Солженицына), 24; Б. Факельный, д. 1 и Товарищеский переулок, д. 15 – так что эти технические ворота «Сада-пряников» (так мы его называли) находились совсем рядышком. Ворота были чаще всего закрыты, но в них была маленькая калитка, и через неё мы проникали в парк, да и главный вход был не так уж далеко. Иногда мы нарочно шли через него, потому что на пути к парку располагалась маленькая пекарня, в которой полуголый дядька пёк замечательные бублики. Иногда он просил нас немного подождать: «Я вам сейчас горяченьких» – и доставал из печки румяны