Рассказы о всякой живности. Василий Иванович Белов

сами, – виновато сказал Стасик. – А ты, Миня, удить ходил?

      – Никто не клюет. – Минька пришлепнул на щеке сразу трех комаров. – Пойдем завод поглядим.

      – Пойдем! – обрадовался Стасик. – А я тебе гнездо потом покажу. Я гнездо нашел в поле. Только старое… Не живут.

      Минька снова открыл ворота дегтярного завода. Он решил взвесить Стасика на старых весах, но из этого ничего не вышло. Они вместе с трудом закатили на весы большую железную гирю. Она оказалась тяжелей Стасика.

      – Давай хоть печку затопим, – предложил Минька, но из этого тоже ничего не вышло. Спичек не оказалось.

      – Надо бы увеличительное стекло взять, – сказал Стасик.

      Ребята наломали по большому березовому венику, сложили дрова и начали подметать земляной пол. Подняли столько пыли, что Минька чихнул. Стасик тоже хотел чихнуть, но у него почему-то не стало чихаться. Минька сбегал с котелком на омут, принес воды для мытья мебели. Заодно прихватил и оставленную там удочку. Доски стола и тренога были все изрезаны и покрыты буквами. «ЕВМ», – прочитал Стасик и догадался:

      – Евлаха! Это он навырезывал.

      – Гляди, гляди, и на дверях!

      На дверях тоже красовалась фамилия тракториста.

      – Двери открой! – приказал Минька. – Чтобы светлей и чтобы изба сохла. А рубахи снимем. Вон тут сколько сажи!

      Минька и Стасик скинули рубашки и майки, снова принялись за работу. Обмели со стен паутину, вымыли стол и треногу. По очереди несколько раз бегали за водой на омут.

      – Всё! – сказал наконец Минька и сел на треногу.

      Он положил нога на ногу. Стасик уселся за стол на скамейке, тоже нога на ногу. Оба были очень довольны и сидели как дома.

      И правда, в сарае стало чище и даже как-то уютнее.

      – Только есть очень хочется, – уныло сказал Стасик.

      Минька встал. Он полез за печь, в темноту, и долго там пыхтел, что-то соображая.

      – Знаешь что… – Минька вылез на свет. – Никому не скажешь?

      – Не-е!

      – Побожись!

      Стасик набрал побольше воздуху, выпучил глаза и быстро проговорил:

      – На поле-поляне, на высоком кургане огонь пышет, никто не слышит, слово-олово, честное пионерское, шилды-ковылды, пачики, мясные колачики, до неба пылает, никто не узнает!

      – Сделаем тут наш дом! – тихо произнес Минька и оглянулся.

      – Топор принесем, – шепотом сказал Стасик.

      – Соли и спичек.

      – Соль-лизунец в поле.

      – А Хомутова возьмем?

      – Возьмем. Только пусть побожится, что никому не скажет.

      Ребята замолчали.

      – Минь… – проговорил Стасик. – А ночевать? Тоже тут?

      Минька ничего не ответил. Он думал, старательно наморщив лоб. Солнце садилось. Оно било теперь прямо в раскрытые двери, освещая черную заднюю стену.

      – Минь… – Стасик вдруг побелел. – А коровы-то…

      – Ну и что? – сказал Минька, но про себя подумал: «Теперь обоим беда. Попадет. Наверное, уже взбучку назначили».

      – Сразу тебе и реветь.

      – Да… –