Дар мертвой воды. Елена Усачева

на спасательную свободу. Остановиться было невозможно.

      Трамвай налетел.

      Глава третья

      Воробьи чирикают, синички тренькают, пеночки чивиркают, а вороны…

      Ну, это понятно.

      Второй этаж, под окнами кусты сирени – обчирикайся. Именно этим обычно и занимаются по утрам воробьи. Еще иногда прилетают синички. Негромкие. Попищат, попищат и улетят. Пеночки только весной бывают, их слушать приятно, весна все-таки. Еще заглядывают снегири. Но эти редко, в конце зимы. Сожрут все семечки на ясене, закусят рябиной и тяжело падают на кусты сирени. На сирени можно только сидеть, есть тут нечего.

      Воробьев всех хочется передушить лично, сжимая тонкие шейки пальцами. Синички радуют. Пеночки – радуют особо. Снегири – тоже хорошо, пускай скрипят, это негромко. Но почему сегодня не воробьи, а вороны? Им что, больше каркать негде?

      Вы когда-нибудь видели ворону в кустах сирени? Так, чтобы сидела, чтобы цеплялась лапами за тонкие ветки? Нет. Вот и Катька не могла представить, как она там сидит. Сидит и каркает. Может, у нее живот болит? Или у птиц животы не болят?

      На двадцать пятый «кар» в открытую форточку Катька не выдержала и сорвалась с кровати.

      Сейчас прольется чья-то кровь!

      Ворона сидела не на кустах – от Катькиного явления в окне с веток сирени спорхнули ее знакомые воробьи, – она расхаживала по земле. По-деловому так. Лапами задевала опавшие листья березы. Береза росла тут же, но ветки ее начинались с четвертого этажа, там тоже, наверное, весело было жить по утрам – на эту березу кто только не садился. Говорят, туда даже сокол-тетеревятник залетал.

      А тут ворона. Косится одним глазом в сторону Катьки, ходит. Может, даже шуршит – отсюда не слышно. И каркает. Распушает грудь, вытягивает шею, распахивает клюв, и такое противное из горла вырывается «гхааар».

      Все вокруг как будто бы исчезло – кусты сирени с зелеными листьями, белый с пятнами ствол березы, серый заборчик, черный асфальт дорожки, пожухлая уже трава, затоптанная земля. Только ворона. Ее глянцевый чуть навыкате глаз. Большой серо-черный клюв. Очень сильный, судя по виду. Переливающиеся черные перья. Черные!

      Вспомнилась рука в черной перчатке, рокот «Твоя расплата» и оглушительный звон трамвая.

      Стукнули в дверь.

      – Катя! Ты проснулась? – позвала мама.

      Катька вздрогнула. Ладони мгновенно вспотели. Она закашлялась, обхватила себя за плечи.

      Спокойно, спокойно! Все в порядке!

      И в зеркало видно – все в порядке. Круглое лицо, нос с горбинкой, спутанные волосы… А это что?