Через тысячу лет. Вадим Никольский

правое плечо была переброшена легкая дымчато-прозрачная материя какого-то странного цвета, падавшая вниз широкими, легкими складками. Из-под шапочки выбивались завитки золотистых волос, оттенявших прекрасное лицо незнакомки. Особенно хороши и выразительны были ее серо-голубые глаза, в которых еще боролись радость со страхом. Широко открытые, глядели они на нас с молчаливым вопросом…

      Тем временем старик, не по годам легко, приподнялся со своего кресла и сделал несколько шагов нам навстречу.

      – Так, значит, эта легенда – действительность! – услышали мы его звучное приветствие… на немецком языке.

      Да, да это был немецкий язык, правда, с каким-то странным гортанным акцентом, но все-таки немецкий…

      Признаюсь, я был немного разочарован. Неужели же мечта о всемирном наречии осталась мечтой и в XXX веке, сохранившем разноязычие прежних времен?

      – Привет тебе, славный Фабенмейстэ, и тебе, молодой незнакомец, – привет вам, странники столетий…

      Я совершенно опешил. Профессор Фарбенмейстер был удивлен не меньше моего. Как? Промчаться через глубь веков и услышать свое имя в приветствии, точно вы вернулись из недолгого путешествия? Это может хоть кого угодно поставить в тупик…

      Старик как будто понял наше замешательство и продолжал.

      – Вы удивлены, откуда я знаю имя великого Фабенмейстэ (именно так он произносил фамилию моего спутника). Ну, об этом вы узнаете немного спустя. – Он сделал один шаг и взволнованно воскликнул: – Так вот каковы эти люди двадцатого века, отделенные восемнадцатью декадами от начала нашей эпохи!..

      – Гляди, Рея, гляди: предчувствие тебя не обмануло. Эйрен-антротей!

      И старик оживленно начал говорить что-то на своем языке молодой девушке.

      Весть о нашем прибытии, наверное, вышла уже из пределов белого зала. Во время речи старика из глубины комнаты появилось еще несколько фигур, одетых почти так же, как и молодая девушка. То были двое юношей и девушка в серебристо-серых кирасах и фиолетовых широких плащах. У всех на голове были такие же круглые, плотно охватывавшие череп, шлемы.

      Обменявшись несколькими быстрыми словами со стариком и девушкой, вновь пришедшие нерешительно приблизились к нам, приветствуя нас поднятием левой руки.

      Затем на короткое время наступило молчание. Обе стороны – век двадцатый и век тридцатый, пристально рассматривали друг друга, пытаясь составить себе понятие о представителях столь чуждых эпох…

      Люди тридцатого века…

      Представьте себе гармонично слитые вместе, силу и красоту, ум и изящество, и вы получите бледную формулу внешности нового человечества. Это была совершенно новая раса. В мое время встречались отдельные личности, в которых какая-нибудь из этих основных черт получала выдающееся развитие. Были красивые и даже прекрасные женщины. Красивых мужчин было несравненно меньше. Атлетические фигуры, вдобавок с гармоничным развитием,