Голова профессора Доуэля. Александр Беляев

Керн вымыл руки, закурил сигару и самодовольно посмотрел на стоящие перед ним головы.

      – Xe-xe! На блюдо попала голова не только Иоанна, но и самой Саломеи. Недурная будет встреча. Остается только открыть кран и… мертвые оживут. Ну что же, мадемуазель? Оживляйте. Откройте все три крана. В этом большом цилиндре содержится сжатый воздух, а не яд, хе-хе…

      Для Лоран это давно не было новостью. Но она, по бессознательной почти хитрости, не подала и виду.

      Керн нахмурился, сделался вдруг серьезным. Подойдя вплотную к Лоран, он, отчеканивая каждое слово, сказал:

      – Но у профессора Доуэля прошу воздушного крана не открывать. У него… повреждены голосовые связки и…

      Поймав недоверчивый взгляд Лоран, он раздраженно добавил:

      – Как бы то ни было… я запрещаю вам. Будьте послушны, если не хотите навлечь на себя крупные неприятности.

      И, повеселев опять, он протяжно пропел на мотив оперы «Паяцы»:

      – Итак, мы начинаем!

      Лоран открыла краны.

      Первой стала подавать признаки жизни голова рабочего. Едва заметно дрогнули веки. Зрачки стали прозрачны.

      – Циркуляция есть. Все идет хорошо…

      Вдруг глаза головы изменили свое направление, повернулись к свету окна. Медленно возвращалось сознание.

      – Живет! – весело крикнул Керн. – Дайте сильнее воздушную струю.

      Лоран открыла кран больше.

      Воздух засвистал в горле.

      – Что это?.. Где я?.. – невнятно произнесла голова.

      – В больнице, друг мой, – сказал Керн.

      – В больнице?..

      Голова повела глазами, опустила их вниз и увидела под собой пустое пространство.

      – А где же мои ноги? Где мои руки? Где мое тело?

      – Его нет, голубчик. Оно разбито вдребезги. Только голова и уцелела, а туловище пришлось отрезать.

      – Как это отрезать? Ну нет, я не согласен. Какая же это операция? Куда я годен такой? Одной головой куска хлеба не заработаешь. Мне руки надо. Без рук, без ног на работу никто не возьмет… Выйдешь из больницы… Тьфу! И выйти-то не на чем. Как же теперь? Пить-есть надо. Больницы-то наши знаю я. Подержите маленько, да и выгоните: вылечили. Нет, я не согласен, – твердил он.

      Его выговор, широкое, загорелое, веснушчатое лицо, прическа, наивный взгляд голубых глаз – все обличало в нем деревенского жителя.

      Нужда оторвала его от родимых полей, город растерзал молодое здоровое тело.

      – Может, хоть пособие какое выйдет?.. А где тот?.. – вдруг вспомнил он, и глаза его расширились.

      – Кто?

      – Да тот… что наехал на меня… Тут трамвай, тут другой, тут автомобиль, а он прямо на меня…

      – Не беспокойтесь. Он получит свое. Номер грузовика записан: четыре тысячи семьсот одиннадцатый, если вас это интересует. Как вас зовут? – спросил профессор Керн.

      – Меня? Тома звали. Тома Буш, вот оно как.

      – Так вот что, Тома… Вы не будете ни в чем нуждаться и не будете страдать ни от голода, ни от холода, ни от жажды. Вас не выкинут