Земля горит. Александр Беляев

мир, где ползают гигантские железные чудовища, ворочают шеями длинней телеграфного столба, чавкают пастями, в которые бык и с рогами пройдет. А люди – маленькие, суетливые – ухаживают за этими неведомыми чудовищами.

      Михеев почти не спит и ест на ходу. Он счастлив. Мечта его жизни осуществилась. Пустыне объявлена война, он – главнокомандующий на фронте, брандмейстер на «пожаре земли». Он бегает день и ночь с непокрытой головой. Его лысина красна от солнца, ветра и волнения. Острый нос еще более заострился, глаза пылают. Он весь раскален огнем вдохновения.

      Бежит по берегу, размахивает руками. Следом за ним, едва поспевая, шагает долговязый молодой инженер.

      – Жидкий воздух – вот мой секрет! – кричит Михеев, не оборачиваясь к инженеру. – Аппарат Линде, несколько видоизмененный мною. Давление – двести двадцать атмосфер… Мы проводим жидкий воздух по трубам и выпускаем прямо в воду. Он замораживает воду.

      И перед кессонами мы жарким летом получим прочную ледовую стену. Под ее защитой нам легко будет работать. Это лучше, чем временные перемычки, применявшиеся на Днепрострое… Что же вы отстаете? Скорей, скорей!..

      Работа кипит в три смены. Одна смена посылает другой вызовы на соревнование. Днем и ночью перекликаются кукушки. Грохочут машины, мечутся люди.

      – Как на пожаре! – говорят камышане.

      – Пожар и есть; земля горит, тушить надо!

      Лихо работает Глеб Калган со своей артелью. Сыновей молодых за пояс заткнул старик. А кончит артель работу, в ночь-полночь берут захваченные с собой сети – и в лодки. Река тянет, рыба тянет.

      И тут среди своих изливает старик горечь, облегчает сердце, до краев переполненное злобой.

      – Погодите! Подопрут плотину воды осенние, тут мы и ахнем своей артелью им на помочь. Одно плохо – ночью работают, огни горят. Ну, да изловчимся как-нибудь. Главное высмотреть, где тоньше.

      – Не туда! Не туда, черти, дьяволы! Не туда, ребятушки! – доносится с острова Шишкин голос Михеева.

      – Ишь, востроносый черт! – ворчит Глеб. – Угомону на него нету! Ну, погуляй, покричи маленько. Угомоним и тебя.

      – Дядя Глеб, – говорит вдруг молодой рыбак. – А я вчера Кузьму встретил. Около цементного завода шлялся. Там, наверно, пристроился.

      Глеб нахмурился.

      – За этим ершом колючим смотреть в оба надо. Донесет. Все дело провалит, если чуть что заметит. Да, может, для того и на стройку пришел, может, подслушал тогда… ночью-то?..

      – Дядя Глеб, а зачем трубы прокладывают?

      – Среди лета воду газом заморозить хотят. Судаков мороженых захотелось. Ну, только несбыточное это дело: до того люди еще не дошли, чтоб лето на зиму переворачивать.

      Весть о том, что «Волгу будут замораживать», быстро облетела стройку. Камышинские старожилы были потрясены.

      – Видно, не все брехня, что старухи болтают. Летом реку льдом сковать – разве это не такое же чудо, как море высушить и огнем запалить?

      – Поморозят арбузы! Хоть бросай баштан да уходи куда глаза глядят…

      Все-таки