Чудесное око. Александр Беляев

моя жизнь… Эквадор. Двадцать два года лишений, труда… Бочонки… Шлюпки… Потонуть… и когда – не в бурю, при солнце… Штиль… Мираж… Страшный сон… Кошмар!

      – Пассажирам предлагается надеть спасательные пояса, – прогремела команда.

      – Боже мой! Боже мой, не оставь меня! – закричал Вильямс и, схватившись за голову, побежал.

      Хургес не спеша двинулся к каюте, вынул из чемодана пластинку из темного металла с цепочкой и замком на ней, бутылку с герметической крышкой и пошел на нос корабля.

      – Дон Хургес, вы здесь? Я ищу вас по всему пароходу, – окликнул его Вильямс. На нем уже был спасательный пояс. – А почему вы без пояса? Разве это не входит в ваш план?

      – Не входит, – ответил Хургес. – Мой друг, бывалый капитан, говорил мне, что он против спасательных поясов: они лишь удлиняют страдания тонущих… Впрочем, это касалось холодных морей. Что же все-таки случилось с «Левиафаном»?

      – Никто ничего не знает. Даже сам капитан, если только он не скрывает причин…

      «Левиафан» был обречен, в этом не оставалось сомнений. Корму накрыла вода. Прозвучал приказ: спускать шлюпки. Началась паническая беготня. Возле шлюпок завязалась звериная битва за существование. Хургес оказался прав: шлюпок не хватало.

      – Почему вы не спешите к шлюпкам? – спросил Хургес.

      – Потому, что я успел наметить свой план и даже осуществить его, – ответил Вильямс. Усмешка мелькнула на его побледневшем лице. – Лишь бы только они не опоздали… О, золото царит над человеком, пока он жив. Я пообещал матросам бочонок… А может быть, все обойдется. Радист передал сигнал бедствия, и говорят, что к нам уже спешат на помощь два парохода… Вот они… Вот.

      – Пароходы?

      – Да нет.

      Хургес увидал матросов, которые тащили бочонки, продираясь сквозь толпу к шлюпке, висевшей на носу.

      – Садитесь быстрее в шлюпку! – крикнул Вильямс.

      – Я еще не выполнил свой план, – ответил Хургес. Он продел цепочку в звено якорной цепи, щелкнул замком, прикрепил металлическую пластинку к цепи. Потом быстро написал записку, сунул ее в бутылку, плотно приладил герметическую крышку. На удивленные взгляды Вильямса он кратко ответил:

      – Это мой багаж. Итог моей жизни.

      Матросы отшвыривали пассажиров и грузили в шлюпку бочонки.

      – Перегрузка, – покачал головой Хургес, глядя на тяжелые бочонки.

      – Не могу же я их оставить, – сказал Вильямс.

      Шлюпку спустили на воду. Десять матросов, Хургес, Вильямс, бочонки с золотом, сухари, бочка воды… Шлюпка была перегружена и осела до бортов. А за борта цеплялись утопающие. Матросы безжалостно били их по рукам веслами, ножами и кулаками.

      – Успеть быстрее отъехать от тонущего парохода!.. – бормотал Вильямс трясущимися бескровными губами.

      Шлюпка не успела отплыть и двадцати метров, как пароход, став носом кверху, пошел ко дну. Над местом гибели вздыбился огромный столб воды, тяжело осел и хлынул бешеным валом. Вал ринулся на шлюпку.

      – Конец! – взвизгнул Вильямс.

      – Всякий