Свидетели живут недолго. Наталья Александрова

белой шапочке взял Лену за руку, посчитал пульс, ласково попросил:

      – Ты не молчи, разговаривай со мной. Муж у тебя есть, дети?

      Она стала рассказывать доктору, что есть муж, и сын Алька четырех лет, и мама в Новгороде, а он в это время смотрел на приборы, считал пульс, пока сестра делала укол, а потом еще один из маленькой ампулы, которую принесли откуда-то сверху, из сейфа. Слабеющим языком Лена перечисляла доктору родственников в Новгороде и до самого конца не поняла, что умирает.

      Заведующий реанимационным отделением вышел в коридор, где на скамейке сидели очень похожие друг на друга высокие, рослые парень и тетка.

      – Ну что, доктор?

      Он коротко ответил:

      – Не спасли.

      Парень обхватил голову руками с глухим стоном. Женщина поднялась во весь рост, заговорила было зычно, как всегда:

      – Да что же это, да вы же ее уморили, – но врач так посмотрел на нее, что она прикусила язык на полуслове.

      Доктор зашел в ординаторскую, поискал сигареты. Молоденькая ординаторша вбежала следом.

      – Юрий Михайлович, как же так, да отчего же она умерла?

      Врач вдруг стукнул кулаком по столу, так что треснуло стекло, и заорал:

      – Да черт ее знает! Сам ничего не понимаю!

      Павел Никандров закрыл дверь за последним родственником. Наконец-то этот ужасный день закончился, поминки прошли. Мать с двумя тетками гремела посудой на кухне. Специально не отпустила их, не хочет разговора. А ему, Павлу, и нечего ей сказать. Как только сообщили им о смерти отца, мать сразу же развила бешеную деятельность, устроила пышные похороны, только зачем это все? Павел зашел в комнату к сестре. Там было темно.

      – Маринка, ты спишь?

      – Какое там! – Маринка подняла голову.

      Он присел рядом, прикоснулся к мокрой подушке, погладил ее по щеке.

      – Ну хватит уже, заболеешь, если будешь столько плакать.

      Она обняла его, уткнулась в плечо.

      – Ох, Паша, какие же мы сволочи! Как же мы могли его до этого довести!

      – Но не мы же его из дому выгоняли, это он с матерью поссорился.

      – Теперь легче всего на нее все свалить. Ты вообще здесь не живешь, я не вмешивалась, вот и получили. Подарок мне ко дню рождения. А знаешь, он мне звонил ведь незадолго, за два дня до этого!

      – Ну и о чем говорил?

      – Да так, спрашивал, как живу и что хочу получить в подарок ко дню рождения. А я говорю, ничего не надо, все у меня есть, а духи французские «Пуазон» он ведь не потянет? А он говорит, отчего же, попробую, «Пуазон» так «Пуазон». Ой, Паша, неужели он из-за этого? А мать в милиции сказала, что он всегда был со странностями. Это же неправда, верно, он не сумасшедший?

      – Ну ладно, ты успокойся, себя не вини, на тебя уж он, во всяком случае, не обижался.

      Но Маринка, не слушая его, опять уткнулась в подушку и заревела.

      Утром Надежда открыла дверь сектора, и в ноздри ей бросился запах дыма. Молодые сотрудницы, собравшись кучкой, курили у раскрытого окна.

      – Вы что это, девчонки, прямо в комнате? До курилки не дойти? – строго