Сто стихов о неизбежном. Лев Прыгунов

      Посвящается всем

      Ура! Вот и кома!

      Наконец-то я дома!

      Встреча

      Гуляя по полю и лесу,

      посвистывая негромко,

      я жду Вас всегда с интересом,

      загадочная Незнакомка!

      Давно уж идём мы друг к другу

      сквозь клубы тумана и дыма, —

      как часто с улыбкой, подруга,

      проскальзывала ты мимо!

      Ты точно шептала: Успеем

      ещё мы соединиться…

      Я спорить с Вами не смею —

      я жду Вас всегда с любопытством!

      Но где будет встреча? В полёте?

      Во сне? В инвалидной коляске?

      Я знаю, ты скажешь: Пойдёмте,

      я возвращаю вам сказку!

      И будет мне сладкой росою

      налитый по самую кромку

      напиток, что даст мне с косою

      расщедрившаяся Незнакомка!

2007

      Песочные часы

      Песочные часы – стеклянная оса.

      И ос, и ангелов рои как дым повисли:

      осиное гнездо разворошил я сам —

      всё прошлое моё, упрятанное в письма:

      Ласкает, жалит, колется, болит…

      Отчаянье любви, уныние, осколки

      корявых слов и жгучей плетью стыд

      за трусость жалкую, за глупые восторги.

      В который раз переверни часы!

      Верни в комод бумажный жизни ворох!

      Струись, песочек, по стеклу осы,

      пока не перейдёшь в могильный шорох.

2009

      В. Б

      Мой нежный друг, ты умер… Погоди…

      Немногих я любил, но ты один

      из самых близких мне по крови – брат, приятель,

      художник, фокусник, богоискатель!

      Зачем же так? Уж скоро тридцать лет

      ты всё живёшь во мне!

      Тебя же рядом нет.

      И если уходящие тоскуют

      по остающимся, – кого они рисуют?

      Показывают фокусы кому?

      И как они ТАМ молятся ЕМУ?

2008

      Молодая луна

      Молодая луна. Новолуние.

      Можешь ей не показывать грошика.

      Поздно, рано ли станешь мумией,

      и душа отлетит воробышком.

      Как боялся я этого времени!

      А теперь не страшусь и тризны.

      Жизнь становится скучным бременем,

      а цветные сны – слаще жизни.

      Двадцать лет назад – будто позавчера.

      Двадцать лет вперёд – уже вечность.

      И мои подлунные вечера

      удаляются в бесконечность.

2009

      Из детства не вырвешься…

      Из детства не вырвешься. Детство,

      точно пикирующий бомбардировщик —

      налетает, бомбит – и мозговое тесто

      стекает в кастрюлю памяти

                как кур в ощип.

      И соколом-пустельгой я улетаю в степи,

      где обитают образцы фауны и флоры,

      а потом, от усталости спотыкаясь о стебли,

      возвращаюсь в город,

                чтобы завтра же лететь в горы.

      Раз пятнадцать смотрел я «Бродягу» или «Тарзана»,

      знал наизусть «Судьбу солдата в Америке»,

      влюблялся в каждую красотку экрана

      и слушал джаз на «рёбрах» и «черепе».

      По трое суток выстаивал в очереди за кулём

      муки, или парой буханок хлеба с гарью.

      По ночам – «переклички». Чернильным карандашом

      на ладони выжигали номер,

                как в немецком концлагере.

      На бешеной скорости спрыгивал – С— и запрыгивал – НА—

      подножку трамвая. Пару раз едва не сорвался.

      В пятидесятые это был самый захватывающий наш

      экстремальный спорт. Кроме тех, естественно,

                кто без ног оставался.

      А в школе в пятьдесят первом, а может в пятидесятом

      стали пропадать учителя дореволюционной породы.

      Сосед по парте – в классе четвёртом или пятом

      оказался сыном врагов народа!

      И на тебя, как на соседа, падает тень

      шпиона,