Орудия Ночи. Жестокие игры богов. Глен Кук

его? Выкопаем это все и сожжем? Развеем по ветру? Смешаем с ядом, например с железной рудой, чтобы не собрался снова воедино?

      – Может, все сразу? Раскалим землю в плавильне вместе с железной рудой, – предложил Ренфрау с едва заметной ухмылкой.

      Герис поглядела на него с подозрением.

      – Поживи с мое, тоже так сможешь. Я сразу понимаю, что человек задумал, видя, что он делает, – пояснил Феррис. – Ты же интересовалась кузницей.

      – А где яйцо? – спросил Фебруарен. – Ведь должно было остаться большое яйцо.

      – Ренфрау угадал мои мысли, – призналась Герис. – Нам понадобятся все свободные руки. Феррис, спрошу в последний раз: здесь кто-нибудь станет помогать Прохвосту?

      – Нет, – ответил тот, но потом добавил: – Так мне кажется. Если только тайно. Что движет Ночью…

      – Неисповедимы пути. Асгриммур, слетай-ка туда и скажи им, что мы затеяли.

      С воинственным криком орел неуклюже поднялся в воздух.

      – Похоже, ему понравилось быть орлом, – предположил Хект, наблюдавший за недолгим полетом.

      – Хорошо бы, – кивнул Фебруарен. – Если мы здесь застрянем, ему так и придется им остаться.

      Асгриммур тяжело опустился на обломок скалы и сказал, медленно и тщательно выговаривая слова:

      – У нас мало времени. Этот мир гибнет. Там, где раньше был… горизонт, теперь лишь серый туман.

      И снова поднялся в воздух.

      – Вот уж новости, – проворчала Герис.

      – Не стоит об этом забывать, – отозвался Фебруарен.

      – Но у вас же есть план? – чуть испуганно спросил Ренфрау.

      – Мы бы уже выбрались отсюда, если б этот паскудник не вырвался на свободу, – прорычала Герис и пнула земляной пригорок.

      Люди и боги принесли ведра и инструмент, Герис взялась за лопату, копнула и велела всем:

      – Соберите ту землю, которая будто маслом пропиталась, и тащите в кузницу.

      Сама она наполнила два ведра и двинулась к таверне.

      Когда на Кор-бена Ярнейна нападала словоохотливость и он принимался болтать о гномьем ремесле, Герис держала ушки на макушке.

      – Такая вот девчонка, – проворчал Кловен Фебруарен. – Железноглазый нас до скрежета зубовного доводил своими россказнями. Как разойдется – скука смертная. Но Герис слушала. Хочешь к этой девчонке подольститься – расскажи ей про Ночь и железо.

      – Прапра, что-то у тебя настроение хорошее, – заметила Герис.

      Она как раз разламывала комья земли и кидала их в плавильню. Сначала температуру поддерживали такую, чтобы выпарилась влага и погибло все живущее в почве, а Прохвост не сумел бы конденсироваться. Потом Герис прибавила жару, и в итоге у них получилось несколько сотен фунтов непрозрачного стекла. Стекло поместили в керамические формы, в которых гномы отливали слитки, и остудили. В середине одного такого стеклянного кристалла обнаружилось сияющее, словно полыхающее огнем яйцо.

      – Пайпер, ты только взгляни! Ну разве я не гениальна?

      – Когда нужно приструнить Ночь, тебе нет равных.

      Герис