И девять ждут тебя карет. Мэри Стюарт

я убежденный ипохондрик. Чувствую себя не в своей тарелке, если у меня нет запаса всяких пилюль, микстур и градусников.

      Я взглянула на шестифутовую массу крепких костей и выпуклых мускулов:

      – Да! Видно, что вам надо очень беречься, чтобы не заболеть. Вы действительно хотите, чтобы я попыталась выговорить по-французски все эти липкие и бактерицидные пластыри и мази от ожогов?

      – Да, пожалуйста, будьте так добры. Хотя уверен, что единственным предметом из всего списка, который мне обязательно понадобится, будет тот, который обозначен в нем последним. А это я уж знаю, как называется, и смогу попросить сам.

      – Вы имеете в виду коньяк? Понятно.

      Повернувшись к мсье Гарсену, я принялась за решение неимоверно трудной задачи – как назвать аптекарю с помощью жестов и описаний на ломаном французском языке предметы, которые были мне известны не хуже, чем ему. Мсье Гарсен выслушивал мои объяснения очень сдержанно, и эта сдержанность, как и у Филиппа, была очень похожа на мрачное недовольство. Дважды я напрасно пыталась прибегнуть к любезной, даже немного заискивающей улыбке, которая должна была компенсировать отсутствие должного почтения с моей стороны, и не решалась вновь испробовать это средство; поэтому мы с ледяной вежливостью обсуждали список молодого англичанина, пока не дошли до последнего предмета, который не требовал никаких объяснений.

      Наконец мы закончили. Англичанин, нагруженный таким количеством микстур, пилюль и мазей, которое удовлетворило бы самого прихотливого «мнимого больного», подошел к двери и ожидал, пока я выйду на освещенную солнцем площадь.

      Когда я собрала свои пакеты и повернулась к выходу, голос аптекаря, сухой, словно шорох осенних листьев, произнес у меня за спиной:

      – Вы забыли капли для мадам де Вальми.

      С этими словами он протянул мне маленький пакетик.

      Когда мы вышли на улицу, англичанин с любопытством спросил:

      – Какая муха его укусила? Он вам нагрубил? Вы… простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, но вы вся красная.

      – Правда? Ну что же, я сама виновата. Нет, он мне не нагрубил. Просто я вела себя глупо и получила по заслугам.

      – Уверен, что это не так. Огромное спасибо за помощь. Сам бы я ни за что не справился. – Снова застенчивая улыбка. – Мне еще надо купить коньяк. Может, поможете?

      – А я думала, это вы можете купить сами.

      – Я… вообще-то, я надеялся, что смогу пригласить вас и мы вместе выпьем. Не зря же вы трудились.

      – Это очень любезно с вашей стороны, но совершенно ни к чему…

      Он умоляюще посмотрел на меня поверх своих пакетов.

      – Пожалуйста, – попросил он. – Кроме того, чертовски приятно снова поговорить с кем-нибудь по-английски.

      Внезапно мне представилось, как он сидит в своей одинокой хижине на высоте четырех тысяч футов, окруженный всеми этими пилюлями, микстурами и градусниками.

      – С большим удовольствием, – сказала я.

      – Прекрасно! – просиял он. – Зайдем сюда? Вообще-то, выбирать не из чего; думаю, это единственное место, кроме кафе «Кок Арди»,