Молитва за отца Прохора. Мича Милованович

матери своих сыновей уже никогда не увидят.

      – Хвала Господу, что сохранил тебе жизнь, цыпленочек мой.

      – Стыдно мне, матушка, что среди тысяч мертвых я в живых остался.

      – Не говори так, сынок! Ты не виноват в их смерти.

      – Совесть моя, мама, не дает мне покоя.

      – Не поддавайся черным мыслям, дитя мое. Мало ты пережил? Бог так хотел, чтобы ты выжил, чтобы не все погибли.

      – Но, мама, погибли лучшие сыновья сербского народа, цвет нашей нации.

      – И где покоятся наши драговчане?

      – Одни умерли, их во рвы побросали, других перебили, кого-то в море утопили, кто-то от страданий умом тронулся, а некоторые остались в горах заснеженных, те, что со мной возвращались.

      – Да будет вовек проклято имя болгарское!

      – Не говори так, матушка. Если бы не лучшие из них, не видать тебе сына живым! Эти добрые люди спасли меня.

      – Что ты говоришь, сынок? Как могли враги наши тебя спасать?

      – Одни мне страшные раны наносили, другие эти раны залечивали. В каждом народе есть добрые и злые люди.

      – Как же ты вернулся из окаянной дали, дитя мое?

      – На крыльях надежды, с мыслью о Господе нашем, матушка.

      – Сколько же ты был в пути, несчастное мое дитя?

      – Пока я был в пути, шестьдесят раз сменились день и ночь. От Введения во храм Пресвятой Богородицы до сегодняшнего дня.

      – Что же ты ел в дороге?

      – Зерна из навоза, корешки растений и то, что добрые люди подавали.

      – Хвала Господу, что есть еще добрые люди на свете. А что у тебя в мешке, путник мой многострадальный?

      – А ты посмотри, матушка.

      Мать вытащила головы из мешка и говорит:

      – Горе мне! Что это такое, сынок?

      – Это головы покойных моих товарищей.

      – Ты такой слабый, как же ты их смог донести?

      – Должен был, мама, это была моя святая обязанность.

      – И куда ты теперь с ними, несчастный?

      – Отнесу к ним домой, пусть родные хоть головы похоронят.

      – А почему одна голова вся обглоданная?

      – Обглодали ее волки в горах.

      – Что ты говоришь?! Так на вас и волки охотились?!

      – Да, матушка. Это голова Милойко Елушича из Граба. А его самого съели, уже мертвого.

      – Господи помилуй! А кто остальные трое мучеников?

      – Это мои товарищи, мы вместе отправились домой из плена, но все, кроме меня, скончались по дороге.

      – Знаешь ли ты, дитятко, где чья голова? Кому ты их отдашь?

      – Знаю. Вот голова Радоицы Клисарича из Губеревцев, эта – Богосава Йовашевича из Марковицы, а третья – Глигория Бежанича из Брезовицы.

      – Ох, что ты говоришь! Все такие молодые. Несчастные их матери!

      – Есть матери несчастнее, эти хоть головы своих сыновей увидят, а тысячи других – ничего.

      Тут подошли мои сестры и младший брат. Было много и слез, и поцелуев. Так я впервые, доктор, встретился с родными после отъезда на фронт летом 1915 года. Наконец,