«Дыхание Чейн-Стокса» и другие рассказы. Владимир Глянц

а остановиться не мог.

      – Но у крыши же есть перила, – говорил я, как бы проехав вместе с ним до самого края, нависшего над бездной.

      – Они точно есть, но совсем жидкие. Я на них и не надеялся. Ну, думаю, хана.

      – А ребята? Они что, не могли тебе помочь?

      – Они сами перетрухали и дернули с крыши. Тоже думали – все.

      – А ты так и едешь вниз?

      – Так и еду.

      – И как же? Что же тебя спасло?

      Он усмехнулся:

      – Самый край крыши знаешь чем заканчивается? Отливом. Таким бортиком небольшим из кровельного железа. (Меня всегда восхищало и удивляло, откуда старший брат знает правильные названия многих вещей!) Как ботинки в него уперлись, я и остановился. Представляешь?

      Уй-уй-уй! – как хорошо я себе это представлял.

      – А то уж думал, – продолжил Валера, – сейчас попробую – каучук на ботинках настоящий или нет.

      – Не понял, – сказал я.

      – Анекдот такой есть, – небрежно заметил брат. – На другой день нарочно ходил смотреть, что меня спасло. Оказалось, отлив тоже совсем ржавый был. Труха одна.

      – Труха одна? – спросил я, смутно догадываясь о чем-то ужасном. – А как ты узнал, что труха?

      – Подполз на брюхе на самый край и потрогал рукой.

      Мне при этих словах «подполз на брюхе» стало дурно, а он спокойно говорит, не выхваляясь. Ну, люди! Сами себе цену не знают.

      Как-то у нас дома забарахлила телевизионная антенна. А в то время антенна на крыше была у каждого своя. До коллективных ученые не додумались. И это сильно влияло на вид города. Все крыши Москвы были сплошь ощетинены антеннами. Как будто вы попали в странную страну, где живут одни разведчики. И у каждого – своя рация и своя антенна.

      Вообще-то множество антенн косвенно говорило о неуклонном росте благосостояния советских граждан. Но по вечерам в полуподвале восьмого подъезда, в домоуправлении, все еще собиралось очень много народа. В сравнительно небольшую комнату набивалось плотно-плотно человек пятьдесят. Здесь был установлен единственный на весь наш огромный дом-городок общественный телевизор – «КВН – 49» с линзой. И это, в свою очередь, говорило о том, что тот самый рост благосостояния коснулся пока не всех советских граждан. Не все еще имели свой, домашний телевизор.

      – Надо посмотреть, в чем там дело, – сказал Валерка, имея ввиду нашу забарахлившую антенну. – А то я телемастера водил, да он больно бздиловатый оказался. Что, Вовчик, пойдешь со мной?

      «Да ну да! Телемастер совсем взрослый и то боится», – подумал я, но не хотелось перед братом показаться трусом, и я сдуру согласился. Больше из любопытства. Ведь я еще никогда на крыше не был.

      Мы поднялись на восьмой этаж и через маленькую дверь, рассчитанную на слишком приземистого человека, вроде меня, попали на чердак. Голубей же там было! Они время от времени перепархивали с места на место с сильным звуком трепещущих крыльев. С настолько сильным звуком, что я боялся, как бы они не переломали себе крыльев. Весь чердак был усеян их перьями.

      – Люблю