Поймать чайлдфри. Екатерина Сергеевна Рагозина

делами, – с легкой тоской подумала я. – Все-таки свой футляр он любит больше, чем меня».

      Глава 4.

      – Ванечка, здравствуй, здравствуй, мой сладкий мальчик! С твоей мамой я даже и здороваться не буду, она меня обидела: так долго тебя не возила, что я начала забывать, как ты выглядишь. Садись, мой свет, дай на тебя насмотреться.

      Мама Олега, Татьяна Николаевна – это действующий вулкан, который извергается примерно по 80 раз в сутки. Я нежно люблю эту женщину и надеюсь в ее возрасте сохранить такое же присутствие духа и любовь ко всему окружающему.

      Она с видимым удовольствием и вниманием слушала бесконечную ванькину трескотню о последних днях в детском саду, о том, что он подружился с «девочкой с сияющими локонами» и «похоже, что это любовь на всю вечность».

      – Ну, а у вас что? – обратилась она к нам, когда словесный фонтан сына иссяк. – Сделали ли вы что-нибудь столь же потрясающее?

      Мы смущенно покряхтели и начали рассказывать о своих деловых и творческих успехах, но не прошло и минуты, как она прервала нас повелительным жестом.

      – Какая скука! Не продолжайте! Ваня, лучше ты расскажи мне о своей маме, у тебя интересней получится.

      Ваня с готовностью затараторил.

      – Мама в последнее время ведет себя очень странно, как сомламбула. Вчера вот не успела отвести меня в детсад, как вижу – уже идет забирать. Так и забрала, прямо с прогулки.

      – А ты что? Узнал, в чем дело?

      – Нет, она ничего не сказала, только я видел, что она весь день была грустная и веселилась со мной через силу. А сегодня все наоборот. Пришла меня забирать – и счастливая, как будто ее в мед окунули. Смеялась как сумшашедшая.

      Я смутилась.

      – Ванечка, неужели, это так глупо выглядит со стороны?

      – Нет, это я глупо рассказываю, а выглядит странно.

      – Ну, так что же, – с любопытством теребила его за рукав Татьяна Николаевна. – Из-за чего это она такая? Не проговорилась?

      – А как же! Проговорилась, конечно, она же не умеет хранить конфенциальность. Оба раза говорила, что была у дяди Олега.

      – Что они, сначала поссорились, потом помирились?

      – Да нет вроде, просто болтали. Но о чем – я не знаю.

      – И это не твое дело, мама, – подал голос Олег, впрочем, совсем не грубо.

      – Так, так, так, – начала размышлять Татьяна Николаевна, не обращая внимания на слова сына. – Значит у мамы и дяди Олега появилась какая-то тайна, которую они ни тебе, ни мне не хотят раскрывать. Очень интересно.

      – Мне тоже, – важно кивнул Ванька. – Но секретики надо хранить.

      – Верно, дружок! С другой стороны, если секретик спрятан плохо, значит не такой уж он и важный, согласен со мной?

      – Пожалуй, да, – после размышлений ответил Ванька. – А Вы думаете, он плохо спрятан?

      – Твоя мама ничегошеньки прятать не умеет, тем более от тебя, уж я-то ее знаю. О чем вы с ней говорили накануне того дня, когда она была грустная? Можешь вспомнить?

      – Да обо всем! Сначала она мне читала «Каштанку», потом я ей читал свое стихотворение. Я его прямо во