За границами снов. Антология

питомец. Художник просил за нее астрономическую для нас по тем временам сумму. Но собака все-таки была куплена и поселилась на стене в квартире, которая тогда была моим пристанищем. Просвирин переулок сменила улица Амундсена, кажется. А потом… Митинская улица, Ленинский проспект… сколько их было – адресов. И… на стене в комнате висела картина. Всегда.

      Новый день, новая неделя, новый месяц. Вот новый год не скажу – он начинается не обыденно и не с работы. А так – просто осень. Просто новый день. Голова неподъемная, и это не от вчерашней радости. Погода и возраст. Листья еще не опали. Дожди уже начались. Парк стал любимым – желто-красным. Настроение – депресивно-истеричным. Состояние – чихательно-температурное. Несколько лет назад к обычной работе в обычной редакции среднестатистического журнала я добавила нетипичное и нелогичное для меня преподавание в одном из свежеоткрытых коммерческих вузов. Журналистику точной наукой я не считала. О призвании и таланте мои студенты просто не слышали. Они и слов-то таких не знали. Поэтому преподавала я легко, – осознавая, что в приличное издание с таким дипломом не возьмут, а человек с нормально работающей головой в этот институт не пойдет, я освобождала свою совесть от ночных мучений. Коллеги посмеивались, я отмахивалась, а энная сумма в год позволяла добавить к отпуску столько приятных и теплых дней! Я плохо переношу холод и тем более дождь. Еще хуже – мороз и снег. Если честно, изнуряющая жара Азии или Африки мне тоже не по душе. Много лет назад я облюбовала милейшую виллу на Корфу и при каждом удобном случае просто сбегала туда от московского ненастья. Хозяйка дома, признав во мне родную душу, просто забронировала пару комнат «навсегда» именно для меня. В любое время голубое небо, белоснежный песок пляжа и ажурная кипельность простыней были готовы к моему набегу. Мой персональный, с трудом отвоеванный и оплаченный райский садик. Так вот, сегодня утром я поняла, что пора бежать. Через пару дней температура опуститься до критической отметки минус семь и тогда я слягу. По расписанию. С первой за эту осень простудой. Значит, пора – в самолет и с вечера четверга до утра вторника меня нет. Главное – договориться с редактором.

      – А кто сделает…

      – Уже… вчера… у вас на столе…

      Диалог с начальством был коротким. Билеты заказаны, Аннет обрадована по телефону, и любимая соломенная шляпа летит в чемодан. А я лечу отсюда. Туда, где нет дождя.

      Стюард – само обаяние, чего не скажешь о соседе справа. Он не то чтобы не хорош, скорее наоборот. Но я почему-то очень не люблю людей, которые с первого взгляда вызывают симпатию практически у каждой человеческой особи, независимо от пола. Мой сосед был именно таким. Высокий блондин лет сорока – из тех, что в Германии тридцатых называли «истинный ариец». Диссонанс в его образ вносил разве что взгляд – резкий, холодный, напоминающий рентген. Но глаза от газетного листа он поднимал редко, и очарованные мотыльки женского пола не видели этого самого взгляда – им доставались лишь лучезарные улыбки. Меня же он как-то сразу отделил от