СТРАНА ТЕРПИМОСТИ (СССР, 1951–1980 годы). Светлана Ермолаева

записывает в дневник стихи, поинтересовался. Она дала прочесть. Он прочёл три стиха и посмотрел на неё круглыми глазами:

      – Да ты поэтесса!

      Она поправила:

      – Поэт!

      Существенное уточнение – для тех, кто чувствует таинства русской речи.

      Поэт – в текстах Светланы Ермолаевой – не просто дополняет её как прозаика. Поэт остро чувствует то, на что прозаик ссылается при смутной тревоге. В стихах поэта эта тревога переходит в постоянное, необъяснимое, неизбывное ожидание беды. И возникает готовность к боли, которую надо перенести как неизбежную.

      Эта боль – не расплата ли за обретённую с таким трудом независимость?

      Поэтом, который помогает обрести голос, становится Владимир Высоцкий – самый славный из неофициальных поэтов своего времени. В нём находит Светлана «что-то близкое и родственное её бунтарской натуре».

      Что это? Свобода? Нет. У Высоцкого это полная Несвобода! «Зависимость от ничтожеств», какую она должна была преодолеть.

      И преодолела.

      А когда преодолела и вошла в число публикуемых литераторов, – почувствовала, что в уходящей советской диктатуре имела всё, о чем могла мечтать. Кроме одного: кроме свободы слова. Цензура душила!

      Теперь цензуры нет. Пиши, что хочешь.

      Мы дети застоя, бредовых идей,

      Мы внуки всех рангов воров и вождей.

      А править такими – проворен любой,

      Подняв серп и молот,

      Как кнут над толпой.

      Серп и молот теперь – кнут над толпой? Удивительное сочетание реальности и тумана, из которого эта реальность жалит.

      Что там первично: ложь правды или правда лжи?

      А это уже зависит не только от реальности, проступающей сквозь туман. Ибо туман – тоже реальность. Поэтическая.

      Пока душа билась за независимость (от толпы и от правителей), главным словом была – свобода.

      Теперь, когда свобода завоевана, какое слово становится главным?

      Не угадаете. Скука!

      «У нас опять гуляют, а я убежала и пишу. Ах, какая скука!»

      И опять: «Скука давит камнем!»

      И опять: «Скучища-то, господи…»

      Пока свобода – недостижимая цель, она наполняется идеальным весом, становится смыслом существования.

      Но вот свобода достигнута, и встает вопрос: что с ней делать?

      Пока ты сопротивляешься диктатуре, это твой ад, отуманенный общепринятым раем. Когда наконец, входишь в общественный порядок, он даже под адскими знаменами хочет показаться раем…

      Главное – понять, на что согласится народ.

      Присутствует ли народ в сознании лирической героини Светланы Ермолаевой?

      Да вот же:

      «Уборщицы, сантехники, буфетчицы, милиционеры…»

      Есть ли тут работники, которые мышцами и навыками обеспечивают то, что тут раздают? А без милиционеров такая раздача состоится? Это народ или обслуживающий персонал, который существует помимо народа?

      Вот тут-то без поэзии опять не обойтись.

      Лезут в душу