Сириус. Книга 3. Принятие. Сергей Александрович Архипов

его.

      Ночью он вышел на лоджию и от свежего весеннего воздуха снова опьянел.

      Дома тоже была весна. Сергей представил сирень, которая сейчас цвела, как ошалелая, белые березки, отчий дом. Ему было безумно жалко в свои годы расставаться с мечтами, прощаться с будущим, а еще труднее терять свою Родину.

      – У бога только небольшую малость прошу в этой жизни, – прошептал он. – Вернуться пусть не скоро, но в свое детство. Мамочка, милая моя, как мне жить дальше?

      Слезы хлынули ручьем.

      Воспоминания растворились, а он вернулся в реальность, когда внезапно ощутил дыхание смерти.

      – Кто здесь? – произнес твердый, но до боли знакомый голос.

      Серж повернулся, осторожно смахнул слезу, взглянул на силуэт сидевшего на кровати мужчины, в руках у которого был пистолет, и вымученно сказал:

      – Товарищ капитан, это я.

      3

      – Воронцов, ты, что ли?

      – Ну а кто, товарищ капитан?

      – Чудеса, но сказать честно, я тебя все время ждал. Может, не сегодня, не завтра, но ты обязательно должен был появиться в моей жизни.

      Звягинцев опустил напряженную руку и небрежно бросил пистолет на подушку.

      – Даже так?

      – А как еще? Кто ты теперь в этой жизни? Столько лет прошло.

      – Это точно. Лет прошло много, а воды утекло не одно море.

      – Так ты мне и не ответил ничего.

      – А вам, товарищ капитан, не все ли равно? Спасибо бы хоть сказали, что ли.

      – Ну ты даешь, пацан! Может, мне тебя в жопу поцеловать или…

      – Не стоит! Не поверите, а я все равно рад вас видеть в полном здравии.

      – Обоюдно!

      Звягинцев встал, нерешительно подошел к Сергею и крепко обнял его.

      – Можешь ничего не говорить! Сейчас мне наплевать, кто ты есть. Я и так рад нашей встрече. Если честно сказать, то у меня слова в горле застревают.

      Сергей судорожно сглотнул и крепко прижал к себе худощавого капитана.

      – Моя голова превратилась в черную дыру, – прошептал он ему на ухо. – Я чувствую себя живым мертвецом, восставшим из ада. Я уже не верю ни во что, только черная чернота, как у упыря из сказки. Понимаете, у меня одна мечта. Я бы хотел спасти то, что осталось от моей души. Больше мне ничего не нужно.

      Звягинцев интуитивно почувствовал, как повлажнели глаза у Воронцова. Он скрипнул зубами и нарочито грубо ответил:

      – Я тебе что, отец духовный? Думаешь, грехи отпускать твои буду? Не дождешься. Разбирайся сам со своим дерьмом. Нам и своего до конца жизни не выхлебать.

      Он отстранился и пристально взглянул в глаза Сергею.

      – Я просто хочу все начать с начала! – продолжил тот. – Вы мне поможете? – Звягинцев промолчал. – Сколько мне дадут?

      – Да ты что! – удивился Звягинцев. – Тебе западные идеологи все мозги засрали! В этой стране все с ног на голову перевернулось. Теперь такие, как ты, в героях ходят!

      – Тем лучше! Я хочу вернуться! – твердо сказал Сергей.

      – А я и не буду против. Но ты вернулся в самое тяжелое для страны время. Сам видишь, что началась чеченская кампания, и чем она закончится,