Сорвиголова: Человек без страха. Пол Крилли

в твоем случае я готов рискнуть.

      – Почему? – не выдерживает Мэтт. – Чем я это заслужил?

      – У меня нет выбора. Мне понадобится любая помощь.

      Спустя недели Стик по-прежнему утаивает от Мэтта, зачем тот ему понадобился. В конце концов Мэтт перестает спрашивать. Для него это больше не имеет значения. Может, это и глупо, но это правда. Все его мысли теперь занимают лишь тренировки в подвале.

      – Нет! – кричит Стик. – Ты уже говорил, что можешь чувствовать ветер. Теперь учись чувствовать воздух.

      – Как можно почувствовать воздух?

      Мэтт вспотел. Он разозлен – вот уже пятый раз подряд он врезался в тренировочный манекен.

      – Пацан, воздух окружает тебя повсюду, иначе как ты дышишь?

      – Он же не движется!

      – Ему и не надо двигаться. Остановись и успокойся.

      Мэтт следует совету и делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Впускает чувства в свой мозговой «кабинет» – не все, а только те, что нужны, чтобы почувствовать нечто… большее.

      В окружающем его мраке происходит какое-то движение, какая-то пульсация. Местами тьма становится тяжелее, обретая подобие формы, а местами – легче. На сетчатке глаз вырисовываются неровные угольно-серые силуэты.

      – Постой, – тихо говорит Стик. – Сосредоточься на воздухе. Почувствуй, как он соприкасается со всеми предметами в зале.

      Дыхание Мэтта замедляется. Серые и черные фигуры переплетаются. Он чувствует едва заметное движение вокруг них, будто волны горячего воздуха над асфальтом. Он концентрируется на этих невидимых волнах, и серые и черные силуэты становятся лучше различимы, складываются в линии и формы.

      И снова искажаются. Мэтт готов выйти из себя. Ничего не получается.

      В этот момент фигуры обретают более четкие очертания. Контуры и выступы. Холмы и впадины. Будто он смотрит вниз с горной вершины.

      Картинка опять меняется, на ней появляется круг. Озеро посреди ландшафта?

      Нет.

      Восприятие Мэтта улучшается. Он будто видит оптическую иллюзию, как на тех картинках, по которым трудно определить, кто на них изображен – девушка или старуха. Воображаемые горы и долины меняют очертания, и Мэтт понимает, что видит лицо Стика. А круг – это его рот.

      – Ну что, понял? – говорит Стик. – Воздух окружает тебя постоянно, надо только научиться его видеть.

      Восхищенный Мэтт крутит головой по сторонам, и резкое движение разрушает картинку. Она разлетается на тысячи осколков, когда он теряет концентрацию. Мэтта вновь окутывает тьма.

      – Тренируйся, – говорит Стик, – и все получится.

      Проходят месяцы. Подвал становится для Мэтта вторым домом, его убежищем.

      Обителью надежды.

      Он прислушивается. Чувствует воздух, сопоставляет звуки с уже известным ему набором.

      Натяжение тетивы.

      Скрип изгибающегося дерева.

      – У вас лук, – говорит Мэтт. – Зачем двум слепым лук?

      – Вот зачем.

      Мэтт слышит, как натягивается тетива. Следует свист и гулкий удар. Мэтт