История нового имени. Элена Ферранте

себя, думала, что она чувствует себя так же, как чувствовала себя я, когда Нино ушел с праздника, и мне хотелось так думать, чтобы ослабить чувство потери, разрывавшей мое существо. На самом-то деле, едва закончился праздник, Лила в своем светлом костюме и синей шляпке оказалась в автомобиле. Глаза ее сверкали злостью, и, едва машина тронулась, она набросилась на Стефано, оскорбляя его самыми страшными словами, какие только могла придумать.

      Он по привычке молчал и спокойно улыбался, так что в конце концов она устала и замолкла. Но молчание длилось недолго. Едва переведя дыхание, Лила вновь бросилась в атаку. Она заявила мужу, что ей противно дышать с ним одним воздухом и что она не в силах оставаться в автомобиле, после чего потребовала остановить машину. Стефано заметил выражение ее лица, на котором читались злоба и отвращение, но продолжал спокойно и молча ехать вперед. Лила не выдержала и закричала, чтобы он немедленно остановился.

      Он не отреагировал, но, когда Лила попыталась открыть дверь, резко схватил ее за руку.

      – А теперь слушай, – спокойно сказал Стефано, – да, я это сделал, но тому были серьезные причины.

      И он рассказал, как все было. Чтобы сапожная лавка не разорилась на следующий же день после открытия, пришлось подключить к делу Сильвио Солару и его сыновей, – они могли обеспечить не только сбыт товара в лучшие магазины города, но и открытие собственного магазина Черулло на пьяцце Мартири.

      – А мне какое дело до твоих трудностей, – заявила Лила, крутясь на сиденье.

      – Мои трудности теперь и твои, ты моя жена.

      – Это я-то? Да я тебе никто, и ты мне тоже, отпусти меня!

      Стефано разжал руку.

      – А твои отец и брат тоже никто?

      – Закрой рот и не смей говорить о них.

      Однако Стефано заговорил. И сказал, что Фернандо лично настоял на том, чтобы он заключил договор с Сильвио Соларой. Это было не так-то просто, учитывая, что Марчелло почти ненавидел Лилу, семью Черулло и в особенности Паскуале, Антонио и Энцо, которые разбили его машину. Но Рино удалось его успокоить, на что ушло немало усилий. Тогда Марчелло заявил, мол, хотите сделку – отдайте туфли, что сделала Лина, и Рино согласился.

      Эти слова больно ранили Лилу, внутри у нее все сжалось, но она все равно грубо бросила мужу:

      – А ты? Просто стоял и смотрел?

      – А что мне было делать, – смутился Стефано. – Устроить ссору с твоим братом, пустить по миру твою семью, стать причиной вражды семей, потерять все вложенные средства?

      Слова Стефано и тон, каким они были сказаны, показались Лиле лицемерными, он обвинял ее отца и брата. Она не позволила ему закончить фразу и принялась лупить его кулаками и кричать:

      – И ты согласился, ты взял мои туфли и сам отдал ему!

      Стефано не сопротивлялся, вот только когда она снова потянулась к ручке двери, холодно сказал:

      – Успокойся.

      Лила резко обернулась: успокоиться? Когда он только что переложил всю вину на ее родных? Успокоиться, когда они обошлись с ней как с тряпкой, игрушкой?

      – Нет, я не успокоюсь! –