Победитель получает все. Дженнифер Доусон

занимались политикой, а не увлекались чувственными наслаждениями. В ее отношениях с мужчинами секс стоял на втором месте, первое место занимала близость интеллектуальная. Сексуальных проблем у нее не было – во всяком случае, она ни на что не жаловалась. Ее прежние увлечения были не только приятными, но и благопристойными, они никогда не выходили за рамки приличий. Поведение Шейна Донована, как и весь его облик, не обещало ничего пристойного. Более того, секс с ним – в этом Сесили не сомневалась – вряд ли будет просто приятным.

      Нет, нет, он ей не нравится! И довольно. Больше тут говорить не о чем.

      Вот только ее либидо категорически не хотело с ней соглашаться.

      Под раковиной что-то звякнуло, и тут же раздалось чертыхание. Вытянув руку, Донован потребовал:

      – Ключ.

      Молча подняв ключ, Сесили пихнула его – довольно грубо – ему в руку.

      – Полегче, дорогая.

      В его голосе было столько тепла, что сразу стало ясно – оно предназначалось не ей.

      К кому он обращался так ласково, так нежно? У Сесили сразу сладко сжалось сердце, но через миг ее больно уколола совсем простая мысль: неужели в ближайшее время на ее глазах он будет так нежно ухаживать за другой женщиной?

      От этой мысли ей почему-то стало так грустно, что, не выдержав, она сердито буркнула:

      – Никакая я вам не дорогая.

      Донован замер, но через миг начал медленно и плавно, примерно как соблазнитель в плохом порнофильме, выползать из-под раковины. Как только он увидел Сесили, в его блестящих зеленых глазах отразилось нечто, похожее на симпатию, а на лице появился явный интерес.

      – Кто к нам пожаловал, сама Снежная Королева!

      Это было придуманное им для нее прозвище. Раньше он ни разу не называл ее «дорогая» – видимо, такая мысль никогда не приходила ему в голову.

      Сесили сразу ощетинилась, данное им прозвище ей совсем не нравилось. Хотя какое ей дело до того, как он ее называл?! Если разговор и дальше будет продолжаться в таком духе, она сумеет поставить его на место. За подобными нежностями – это было прекрасно известно любой феминистке – скрывалось пренебрежение и отсутствие серьезности и должного уважения к женщине.

      – Где молодые?

      Она, как и ожидал Шейн, выступила в привычной для себя роли, ее напускное равнодушие и холодный тон не действовали на него, ведь это была игра, маска, которую она надевала.

      Легкость, с какой он, встав на ноги, выпрямился, удивляла – даже не верилось, что он весит больше двухсот фунтов. Открыв кран, Шейн начал мыть руки.

      – Ваш брат на заднем дворе.

      Было хорошо видно, как под тонкой майкой перекатываются мышцы на его плечах.

      Сесили встряхнула головой. Как хорошо, что ей, в сущности, безразличны широкие плечи, выпуклая грудь, упругие бедра. Здравый смысл, рациональность – качества, на которые она привыкла опираться, – позволяли ей не идти на поводу у гормонов.

      Но тут ее взгляд упал на его ягодицы.

      Нет, нет,