Победитель получает все. Дженнифер Доусон

в этом сознаться, но нам обоим прекрасно известно, что твой имидж требует доработки.

      Отец умел вежливо унизить ее.

      У Сесили от обиды стеснило грудь.

      – Пусть так, но ведь шантажировали не меня, а тебя.

      – Ну и что тут такого? Избиратели уже простили меня. В конце концов, я не совершил ничего плохого.

      – Ха! Просто тебя не поймали с поличным. Вот и вся разница.

      – Дорогая, между реальностью и ее восприятием очень большая разница. Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.

      Что отец хотел этим сказать? В его голосе было столько ехидной уверенности, что Сесили даже опешила. Ему как будто было известно о ней что-то такое, о чем она, видимо, не догадывалась.

      – В таком случае придется поработать над моим восприятием.

      Каким должно быть это восприятие? Ах, если бы только она знала, она немедленно принялась бы за его усовершенствование.

      Из динамика раздался протяжный, удрученный вздох.

      – Ты не умеешь налаживать отношения с людьми. Твои действия логичны и прагматичны, конечно, это полезные качества, но не они помогают завоевать голоса избирателей. Надо уметь нравиться избирателям, привлекать их, внушая им приятную мысль, что власть в их руках. Ты должна говорить на их языке, видеть мир их глазами, а тебе этого не дано.

      Слова отца – в них, несомненно, была горькая истина – попали в цель, Сесили сильно расстроилась. Слезы навернулись на глаза, но она прогнала их. Чтобы она расплакалась?! Ни за что на свете! Со злой иронией она произнесла приторно сладким голосом:

      – Не всякий умеет так поднять дух и пробудить энтузиазм, как ты.

      Никогда нельзя показывать слабость. Никогда нельзя пасовать.

      – Сесили, говорить тебе правду – это не только мое право, но и мой долг.

      Волна возмущения захлестнула Сесили, и снова, благодаря выдержке, она погасила эмоциональную вспышку.

      – Я не позволю тебе испортить Митчу свадьбу ради того, чтобы ты мог выступить в роли любящего отца перед толпой репортеров.

      Сесили мастерски владела своим голосом, он звучал ровно и сдержанно, в нем не было слышно ни малейших ноток возмущения. Обида была прочно загнана внутрь и спрятана на самом дне души.

      Отцу явно нравилось говорить правду прямо ей в глаза – видимо, он считал себя непогрешимым и умнее ее в сто раз. Неплохо было бы немного сбить с него спесь, бросить правду ему в лицо, отплатив той же монетой.

      – Если тебе так необходимо наладить отношения с мамой в преддверии грядущих выборов, то я, как твой референт, могу дать тебе дельный совет: не надо использовать своего сына с целью повысить свой рейтинг при опросе общественного мнения. Действуя таким образом, ты добьешься прямо противоположного эффекта. Мама возненавидит тебя. Кто знает, может, она и так уже ненавидит тебя за связь с практиканткой, которая моложе меня, твоей дочери?

      – Попридержи язык. – Натаниэл Райли явно разгневался.

      Отец не умел сдерживать себя, беседуя с дочерью. Совсем другое дело, когда он выступал перед избирателями