Ночь наслаждений. Джулия Куин

компании, – чопорно ответила она.

      Он с сомнением посмотрел на нее и спросил:

      – Как получилось, что играли на фортепьяно вы?

      – Леди Сара заболела.

      – Вот как? – В этих двух словах содержалось целое море значений. – Передайте мои пожелания скорейшего выздоровления.

      Энн была совершенно уверена, что леди Сара почувствовала себя лучше в тот момент, когда мать освободила ее от концерта. Но она просто кивнула и сказала, что обязательно передаст. Хотя и не думала этого делать. Никогда и никому она не скажет, что встретилась с графом Уинстедом!

      – Ваша семья знает, что вы вернулись? – спросила она, рассматривая его. Он и вправду похож на сестру. Интересно, такие же ли у него глаза – блестящие, бледно-голубые, почти сиреневые? В тусклом освещении коридора невозможно сказать наверняка, не говоря уже о том, что один его глаз распух так, что осталась только щелочка. – Если не считать леди Хонории, конечно, – добавила она.

      – Нет еще. – Он глянул в сторону жилой половины дома и поморщился: – Как бы я ни обожал всех несчастных гостей, отважившихся послушать концерт, предпочел бы не столь публичное появление. – Он оглядел себя и вздохнул: – Особенно в таком виде!

      – Конечно, нет, – поспешно согласилась Энн. Трудно даже представить, какая бы суматоха поднялась, войди он в зал в крови и синяках.

      Дэниел с тихим стоном пошевелился, пробормотал под нос что-то такое, что, как была уверена Энн, ей лучше не слышать.

      – Мне нужно идти, – выпалила она. – Ужасно жаль, что так вышло и…

      Она велела себе уйти. Правда велела. Каждый уголок ее мозга вопил, требуя прийти в себя и выбраться отсюда, прежде чем кто-то на них наткнется, но она могла думать только об одном: он защищал сестру!

      Как можно оставить в беде такого мужчину?

      – Позвольте помочь вам, – предложила она вопреки всякому здравому смыслу.

      Дэниел слабо улыбнулся.

      – Если не возражаете.

      Она присела на корточки, чтобы получше рассмотреть его увечья. Ей часто приходилось лечить царапины и порезы, но ни с чем подобным она раньше не сталкивалась.

      – Где болит? – спросила она и откашлялась. – Кроме очевидных мест.

      – Очевидных?

      – Ну… – Она осторожно притронулась к его глазу. – Глаз совсем заплыл. И тут…

      Энн показала на левую сторону его челюсти, прежде чем коснуться плеча, видневшегося через прореху в порванной окровавленной рубашке.

      – И тут.

      – Маркус выглядит хуже, – повторил лорд Уинстед.

      – Да, – ответила Энн, сдержав улыбку. – Вы упоминали.

      – Это важная деталь.

      Он криво ухмыльнулся, поморщился и поднес ладонь к щеке.

      – Зубы? – встревожилась она.

      – Похоже, все на месте, – промямлил он. Открыл рот, словно для того, чтобы проверить, как работают челюсти, и с очередным стоном закрыл.

      – По крайней мере, я так думаю.

      – Может, позвать помощь?

      Он поднял брови:

      – Хотите, чтобы этот кто-то узнал, что вы были здесь наедине со мной?

      – О! Конечно нет! Я не подумала!

      Уинстед