Стратегии правового развития России. Олег Рыбаков

быти яко главе и любити мудрых советников своих, яко свои уды». Курбский приводит случай с библейским царем, и напоминает Ивану Грозному: забыл ли ты, к чему привело неповиновение, когда царь не послушал советников своих? Какое несчастье навел за это Бог? И ставил в пример премудрого Ивана III, который очень любил советы и не начинал ничего без глубокого и долгого совещания. Таким образом, у Курбского прослеживается мысль, что мнение совета должно быть, по сути, обязательным для царя[130]. Другой автор XVII века – И. Тимофеев (ок. 1555–1631), анализируя трагические события «Смутного времени» в своем произведении «Временник», приходит к выводу, что идеальной формой государственной власти является сословно-представительная монархия. Она, по его мнению, дает возможность не только ограничить произвол властителя, но и дать исход выражению общественного мнения, явиться сплачивающим народ фактором. При этом власть царя должна быть ограничена не только божественными и естественными законами, но и «уставным законодательством»[131]. Однако народ был не с теми, кто предлагал ограничить власть царя: народ обожает царя; нет и намека на политическую оппозицию ему, стремления избавиться от власти царя: «царю вся полнота власти, а боярам, придет время, отольются народные слезы» (Г.П. Федотов). Народ мог переменить царя, но не ограничить его власть. «Лучше грозный царь, чем семибоярщина» – гласит народная пословица.

      XVIII век знаменовал новый этап в общественно-политическом и культурном развитии России, главной чертой которого стало просвещение на основе европеизации, что было обусловлено реформами Петра Великого, которые сопровождались резким разрывом с традиционными формами организации жизни общества и государства, порой с искусственным насаждением образцов западного образа жизни: при Петре окончательно прекращается традиция созыва Земских соборов. Идея Святой Руси была заменена теорией «общего дела»: служению Отечеству, его пользе. «В русском общественном мнении формировалось убеждение, что каждый должен служить общему благу, правда, носителем, выразителем последнего мыслилась абсолютная власть государя. «Отечество» и «Государь» надолго сольются в единое целое – «Великую Россию», служба которой станет гражданской и моральной нормой»[132]. Абсолютная власть императора получает свое теоретическое обоснование (в «Правде воли монаршей» Феофана Прокоповича, который дополнил идею божественного происхождения власти монарха мыслью о том, что начало ее коренится в общественных сословиях и общественном согласии[133]) и законодательное закрепление: «Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответ дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять» (толкование к арт. 20 «Артикула воинского» 1715 г.). При этом власть императора практически уже не ограничивалась (как было до этого) обычаями и традициями[134]:

130

См.: Курбский Андрей. История о великом князе Московском/ Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века. М., 1986. С. 266–271. Однако, было бы неправильно видеть в Курбском «представителя идеи прогресса». Напротив, он защитник старины; в нем сильны воспоминания об удельных временах, когда великие князья слушались во всем старых бояр. См.: Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: Курс лекций. М.,1999. С. 36.

131

См.: Пролубников А.В. Идеи монархической государственности. М., 2002. С. 20.

132

Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: Курс лекций. М., 1999. С. 43.

133

См.: Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. X–XVIII века. М.,2003. С. 206.

134

«Московский царь был ограничен религиозными верованиями и бытовым укладом народной жизни» (Г.П. Федотов).