Звезда Собаки. Семнадцатая Карта. Владимир Буров

и Алеха Мараев. Она в костюме жопастого зайчика с маленькой головой и большими ушами. Он в какой-то рясе с толстой золотой цепью на шее. Цепь спускается до самого пуза. Там, внизу цепи прикована рубиновая звезда в золотой оправе с бриликами.

      Тат Милюстиновна внимательно смотрит в зал и начинает мелкими прыжками перемещаться по сцене слева направо. Потом назад справа налево. Алеха хмуро чего-то ждет. Присутствующие с интересом наблюдают за происходящим. Они уже привыкли к сексу и сейчас ждут чего-то подобного. Как говорится, пусть еще кого-нибудь – слово на букву е с приставкой: вы – а мы посмотрим.

      – Ты не забыла, как будешь стрелять? – спрашивает Петька Пустота Нинку-пулеметчицу.

      Нина держит в одной руке фабричный бутерброд, сделанный из полбатона и ломтя Столичной колбасы в листе салата, в другой двухлитровую бутылку Кока-колы. Еще с революционной юности Нина привыкла есть такие бутерброды. Бывало прибудешь в Северную Корею, там выдадут две кофточки на год. Одну простую, а другую получше. Колбасу и батоны, приходилось брать с собой. Все давно перестали ездить в Москву за Столичной. А Нина все так же, как много лет назад, продолжала возить за собой фабричные бутерброды. Вдруг приедешь в какую-нибудь страну, а там, как и раньше жрать нечего. Зато в Брюсселе Нинон оттянулась. Настолько расслабилась, что ее посадили на Кока-колу. Нина долго плакала потом, но уже ничего не могла с собой поделать. Смирилась, только стала считать себя наркоманкой.

      – Ну, а кто же я? Нормальные пацаны эту – слово на х с окончанием: ню – не пьют. Че ты спросил, я не поняла? – Нинка повернулась к Пустоте. А! Как стрелять? Как в школе учили, по солнцу.

      – А как это по солнцу? – спросил наглый Петька, – справа налево, или слева направо?

      – Ну как солнце ходит, слева направо.

      – Это тебя так в школе учили? – усмехнулся Петька.

      – Да. А тебя, как учили, в – слово на е – Университете?

      – Меня учили, что Земля ходит и вертится, а Солнце практически стоит на месте.

      Фабричный бутерброд застыл у полных накрашенных губ.

      – Что ты сказал? Земля ходит? И вертится? Как танцор, что ли? А Солнце типа безучастного зрителя? Ты за базар отвечаешь?

      – Конечно, отвечаю.

      Она выливает примерно стакан Кока-колы на голову Пустоте и спокойно нагибается к пулемету. Петька ругается, говорит, что больше не будет доставать для Нинки Кока-колу за большие деньги.

      – Мне это надо? Разве это любовь?

      – Я же не нассала на тебя, – негромко говорит она, всматриваясь в толпу у сцены через прорезь пулемета. – Впрочем, – слово на х – с тобой, я люблю Василия Ивановича. Да?

      – Угу, – кивает, как упрямый буйвол Зю.

      – И знаешь, – добавляет она, не глядя на Петьку, – почему у тебя Солнце стоит на месте, а Земля вертится? Потому что ты ни – слово на х – не видишь. Смотришь на мир просто так.

      – А как надо? – спрашивает Петька, вытирая личико батистовым платочком.

      – Через рамку Максима. Понял? Вооруженным глазом. Тогда увидишь все, как