Заговорщики. Преступление. Ник. Шпанов

двух войн в Европе, сэр, – весело, в тон президенту ответил его собеседник.

      – Была только одна мировая война.

      – Ее назвали мировой потому, что в ней участвовало несколько государств Европы и Америки?

      – Разумеется.

      – Так не является ли мировой войной и та война, что идет сейчас в Испании при участии людей со всех концов мира?..

      Макарчер негромко свистнул:

      – Так вот он из каких!

      Между тем Рузвельт недовольно сказал:

      – Соединенные Штаты в этой войне не участвуют.

      – Когда я воевал в Испании, мне казалось другое.

      – Вот как?.. А в чем же вы видели участие Штатов?

      – В американском пособничестве Франко.

      – Я вас не понимаю, друг мой! – драматически воскликнул Рузвельт.

      – А между тем это так просто, мистер президент. Разве не правительство США наложило эмбарго на вывоз оружия в республиканскую Испанию?

      – Было бы несправедливо давать оружие республиканцам и не давать националистам.

      – Какой же Франко националист? Он просто изменник и мятежник, сэр.

      – Готов с вами согласиться, – мягко сказал Рузвельт, – и от души сожалею, что вы потерпели неудачу в борьбе против него.

      – Дрались-то мы не так уж плохо, да очень трудно было драться голыми руками против пулеметов и пушек. Кстати говоря: против американских пулеметов и пушек… Мы там не раз спрашивали себя: «Как же это так? На вывоз оружия в Испанию наложен запрет, а американские пулеметы – вот они, стреляют по нашей добровольческой бригаде Линкольна». Спасибо товарищам, которые были в курсе дела. Они объяснили: на вывоз оружия в Германию и Италию эмбарго не наложено. А оттуда прямая дорога к Франко.

      Толпа, по-видимому, стояла недвижима и молчалива – был слышен малейший шорох на платформе. Потом раздался негромкий голос Рузвельта:

      – Это новость для меня, то, что вы говорите… Очень сожалею, что я не знал об этом раньше… Но нет сомнения: Бог покарает тех, кто использовал наше доверие и обманным образом снабжал Франко оружием. Да, я верю: их преступление будет наказано Господом, – с пафосом произнес Рузвельт.

      – Откровенно говоря, мы не очень в этом уверены.

      Хорошо тренированный голос Рузвельта задрожал, как у трагика на сцене:

      – Вы не вериге в высшую справедливость?

      – У бедных людей нет времени на слишком частое общение с небом, сэр.

      – А разве есть что-либо более важное и отрадное в жизни, чем обращение к Богу?.. Мне странно и… страшно это слышать от американца.

      В голосе президента прозвучал такой укор, что толпа реагировала одобрительным рокотом, особенно с той стороны, где теснились женщины.

      Макарчер с иронической улыбкой посмотрел на Гопкинса, но тот, казалось, проявлял очень мало интереса к происходившему. Макарчеру даже показалось, что Гопкинс дремлет. Во всяком случае, веки его были опущены, и руки в сонной неподвижности лежали скрещенными на мешке со льдом. Макарчера рассердило это равнодушие. Чтобы нарушить покой Гопкинса, он спросил:

      – Как это вам удалось: наложив эмбарго на вывоз